– Привет, красотка.
Я перебираю ее крошечные, мягкие пальчики. Веду их в дом, через холл и гостиную в столовую, но в гостиной Джиника останавливается.
– Хороший у вас дом, – оглядывается она.
Я стою у стола, намекая, что следует сесть, но она, не жалея времени, удовлетворяет свое любопытство. Замирает перед стеной, увешанной нашими свадебными фотографиями в рамках.
– Обычно у меня не так убрано, но я продаю дом и потому попрятала то, что не предназначено для чужих глаз. Так что не открывай шкафов, не то оттуда вывалится вся моя жизнь.
– Это Джерри, – говорит она.
– Да, он.
– Красивый.
– Да. И сам это знал. Самый красивый мальчик в классе, – улыбаюсь я. – Мы познакомились еще в школе.
– Я знаю, вам было четырнадцать, – говорит она, продолжая разглядывать снимок, а потом переводит взгляд на фотографию, на которой мы с Гэбриелом. Она стоит на каминной полке.
– Кто это?
– Мой друг, Гэбриел.
Риелтор не показывала дом, пока я приходила в себя после аварии, но на этой неделе осмотры возобновились. Обычно я убираю все фотографии, когда по дому бродят потенциальные покупатели. Вообще говоря, по природе я человек скрытный, вопреки тому, что в подкасте поведала о своем горе всему свету, и предпочитаю, чтобы люди не совали нос в мои личные вещи. Если Джиника любопытствует так откровенно у меня на глазах, представляю, как ведут себя другие, когда меня рядом нет. Мысленно делаю заметку: припрятать еще многое.
– А он другой. – Джиника переводит взгляд с Гэбриела на Джерри.
– Полные противоположности, – соглашаюсь я, перебираясь в гостиную. Уже понятно, что Джиника уйдет оттуда только тогда, когда сама этого захочет.
Она рассматривает Гэбриела, потом Джерри. Сравнение – это естественно, не я одна этим занимаюсь.
– В каком смысле?
У меня нет желания в настоящий момент анализировать Гэбриела, так что я со вздохом роняю:
– Гэбриел выше ростом.
– И все?
– И старше.
– Надо же, – разочарованная моим ответом, она оглядывается, чтобы продолжить осмотр.
– Уже полдевятого, – все-таки веду я ее к обеденному столу. – Когда ты укладываешь Джуэл?
– Когда мы приходим домой.
– А не поздно будет? – тревожусь я.
– Мы всегда укладываемся в одно и то же время.
– Хочешь, она поспит здесь, пока мы работаем? Я принесу одеяло. Она ведь еще не ползает, да?
– Не нужно. В сумке у меня есть для нее игровой коврик, но ей пока и так хорошо.
Когда мы начали встречаться, Гэбриел заметил, что я не снимаю пиджак, пока не успокоюсь. И сделал вывод: можно не волноваться, что я уйду, если я уже скинула пиджак или что-то подобное. Сама я этого не замечала. Думала, мне просто холодно, тело должно привыкнуть к температуре в ресторане. Но Гэбриел прав: так выражается потребность приноровиться к ситуации в целом. Чтобы вызвать доверие, чтобы оба решились снять с себя первый защитный слой, надо потрудиться. Наверно, так и выстраиваются отношения; в какой-то момент вы оба чувствуете себя в достаточной безопасности, чтобы еще чуть-чуть открыться. Для Джиники, я это вдруг поняла, такой защитой была Джуэл. Кажется, ни разу я не видела ее без дочки на руках и ни разу – с коляской.
Вот и сейчас, не спуская малышку с рук, девушка привычным движением снимает сумку через голову и медленно направляется к обеденному столу, глядя на него с таким недоверием, будто это не стол, а тикающая бомба. Я вижу, что она нервничает и именно поэтому тянет время.
– Ты правша или левша? – спрашиваю я, потому что сама еще не разобралась. Джиника так ловко управляется со всем обеими руками, когда перекидывает Джуэл с одного бедра на другое.
– Правша. Может, стоит попробовать левую. Может, в этом все дело, – нервно смеется она.
Я смотрю, сильно ли она изменилась с тех пор, как мы познакомились. Она должна бы похудеть, но выглядит отечной – наверное, от лекарств.
– Прежде всего, лучшее, что я могу для тебя сделать, это найти подходящего учителя. – Я это обдумала. Лишних денег у меня нет, но если сократиться с необязательными онлайновыми покупками, один урок в неделю оплатить я смогу. – Опытный преподаватель уж точно знает, что делает, и может ускорить процесс.
– Нет, я хочу с вами. Я буду очень стараться. Обещаю!
– Да в тебе я не сомневаюсь! Это я из-за себя беспокоюсь.
– Холли, – распахивает она глаза. – Мне нужно написать одно-единственное чертово письмо. Неужели мы не сумеем? – И от избытка чувств хлопает в ладоши.
Я улыбаюсь. Меня подкупает ее энтузиазм.
Джуэл, подражая ей, тоже хлопает.
– Вот молодец! – смеется Джиника. – Хлоп!
– Ты не хочешь спустить ее с рук?
«Нет», – читаю я по ее лицу.
– Я и ей тоже купила что почитать. – Я протягиваю девочке «Мою первую книжку» с мягкими, из ткани, страничками. Джуэл хватается за нее своими пухлыми ручками и тут же тыкает пальчиком в яблоко на обложке.
– Яб-лоч-ко, – раздельно тяну я.
– Йа-а-а, – повторяет она.
Джиника распахивает глаза.
– Видите? У вас получается! Мне всегда хотелось почитать ей книжку. А могу я только смотреть на картинки и выдумывать всякие истории.
– Думаю, именно этого и хотят дети. Им нравится, когда история рождается на ходу.
– А вам хотелось иметь детей?
– Да, хотелось, – не сразу отвечаю я.
– И что же?
– Мы как раз решились этим заняться, как обнаружилась опухоль.
– Вот черт.
– А ты?
– Хотела ли я детей? – смешливо переспрашивает она.
– Я имею в виду, планировала ли ты?
– Планировала ли я забеременеть в пятнадцать и родить в шестнадцать? Нет, Холли, не планировала. Это дурацкая ошибка, результат одной ночи. Когда мои ма и па об этом узнали, они выкинули меня из дому. Я опозорила всю семью.
– Ох…
– Да ладно, – пожимает она плечами. – А рак обнаружили, когда я была беременна. Меня не лечили, чтобы не навредить дочке.
– Но потом-то лечили?
– Облучение. Потом химиотерапия.
– А что отец Джуэл? Хоть помогает?
– Я не хочу о нем говорить. – Джиника склоняется к Джуэл, та трогает пальчиками рот матери, потом хватает за губу и тянет. Джиника делает вид, что сейчас откусит маленький пальчик. Джуэл заливается смехом.
Я расстилаю на полу детский коврик. Стеганый игровой коврик с зеркальцами, молниями, резиновыми зверушками, которые, если нажать, пищат – в общем, ребенку есть чем заняться. Джуэл при виде коврика хмурится и беспокоится.
