Нечто похожее Британия хотела организовать и в Китае. Но цинский министр Линь окружил английские и американские торговые фактории войсками, приказал сдать весь опиум и уничтожил его. Наркотик, кстати, выращивали в Индии, а его перевозкой занимались знаменитые чайные клиперы. Дальнейшую торговлю министр Линь разрешил вести только тем странам, кто откажется от ввоза зелья в Поднебесную. Это и послужило причиной начала Первой «опиумной войны».
– Гуи, почему же ты не потопишь корабли этих англичан, что тебе стоит?! – возмущенно спросила Света.
– Э-э-э, девочка, не все так просто, – ответила черная черепаха. – Мы, священные животные, вмешиваемся в дела людей, только если люди сами того пожелают и достойны этого. Если же внутри страны согласия нет, ее постигнут беды и несчастья. И никто, даже высшие силы, не поможет ей. Как ты думаешь, могли бы англичане торговать здесь своим зельем, если бы им не помогали продажные китайские чиновники?
Света понуро пожала плечами.
– Никто, ни император, ни волшебная черепаха, не смогут сделать империю империей. Этого должны захотеть сами люди! – Гуи сделал многозначительную паузу. – Потому что именно люди во времена Чжен Хэ придумали, как построить столько надежных кораблей, как провести их сквозь тайфуны, мели и рифы, аж до самой Африки, и вернуться назад с богатыми дарами, новыми политическими союзами и научными знаниями.
– А все-таки интересно, – сказал Серега, – как Чжен Хэ ориентировался, куда ему плыть? Ведь географическую долготу тогда определять еще не умели.
Любовь к картографии Гуи впитал вместе с молоком матери, хоть и был рептилией. Он сразу воодушевился и начал объяснять:
– По разрозненным описаниям купцов навигаторы составляли подробные карты. Они были не такие, как современные европейские карты Меркатора. Это были длинные свитки, где маршрут корабля изображался в виде линии, вдоль которой делались зарисовки приметных вех: островов, заливов, гор, растительности на берегу и характера морского дна. Рисунки дополнялись комментариями: где корабль должен повернуть, где опасное течение, а где находится укромная бухта. Скорость корабля измерялась при помощи веревки с узлами, на конце которой была привязана дощечка. Веревку кидали с кормы корабля и считали, сколько узлов за определенное время пройдет сквозь специальное кольцо.
– А как само время определяли? – Беседа из области политики постепенно перетекла в научное русло.
– Короткие промежутки времени определяли при помощи клепсидры – водяных часов. В наполненный бассейн помещали пустую полусферу, с маленькой дырочкой на полюсе, через которую заливалась вода. Как только полусфера тонула – время истекло. Для различных промежутков времени были заранее откалиброваны полусферы разного размера. Вахты отмечали при помощи горящих палочек ладана. Они тлели очень медленно и равномерно. Один день делился на десять вахт. На каждом корабле для этой цели была заведена специальная должность – хранитель времени.
– А твои вахты как проходили? – Свете все больше и больше нравился Гуи, который прожил столько лет, воевал, но не потерял любознательности и оптимизма. – Много приходилось сражаться с морскими чудовищами?
– Вовсе нет, – ответила черепаха. – Драконы были на нашей стороне, динозавров мы загнали в подземные пещеры. До сих пор обратно выплыть боятся… Однажды Ктулху приперся, пытался свои чары наводить. Морякам страшные сны показывать. Ну, мы с ним по-свойски поговорили. Плыви, говорим, подобру-поздорову из нашего района. Пугай там своих эскимосов.
– Так вы бы с такими силами и до эскимосов доплыли. Может, и до самой Америки? – Женька представил себе, что было бы, если бы Вест-Индию открыли китайцы, а не европейцы.
– Да, мы бы и доплыли, – грустно сказал Гун. – Но в Запретном городе сменился владыка. Новый император считал, что Китаю вредит общение с внешним миром. Он решил изолировать Поднебесную, а флот – сжечь. Экспедиции больше не проводились, Чжен Хэ вновь стал сухопутным чиновником, начальником гарнизона Цзяннина. Но море манило великого флотоводца, он тосковал по дальним странам. Не выдержав жизни на берегу, политических интриг и городской суеты, Чжен Хэ зачах и вскоре умер.
– Жалко, – вздохнула Света. – И флот, и Чжен Хэ. А ты как же?
– А что я? Разукрасил я свой дембельский альбом бархатом и жемчугами, нацепил на панцирь аксельбанты – и на гражданку! Очень мне хотелось мир посмотреть. Сначала я отправился проторенным маршрутом, в сторону Африки. Проплыл мимо Мадагаскара, обогнул мыс Доброй Надежды, вышел в Атлантику. Там уже вовсю шуровали португальцы и испанцы. Я вдоль Африканского побережья доплыл до экватора, стал подниматься вверх. Смотрю, там какой-то проливчик, а в центре, на бакене, табличка прибита: «Гибралтар». Ну, я туда – шмыг. Плыву дальше. А там народу… корабли шныряют туда-сюда, туда-сюда. Не протолкнуться. Голова кругом идет. Я уже хотел назад возвращаться, вдруг вижу, сапог какой-то в море плавает, а на подошве – надпись: «Италия». Я решил подплыть поближе, рассмотреть. Подплываю, вижу, на берегу сидит юная девушка необыкновенной красоты. В таком, знаете, кружевном капоре, перчатках, держит цветок лилию а в глазах слезы. Я ее спрашиваю: «О, синьорина. Могу ли я вам чем-нибудь помочь, может быть, вас кто-нибудь обидел?» А она посмотрела на меня наивно и доверчиво, да как засмеется невпопад, громко-громко. «Какие у тебя глазюки смешные, узкие», – говорит. Я немного смутился, но виду не показал и ответил: «Позвольте представиться, меня зовут Гуи». Она привстала, сделала изящный реверанс и произнесла своим нежным голоском: «Очень приятно, меня зовут Тортилла». Мы влюбились друг в друга с первого взгляда, и я попросил ее руки. Девушка сразу же согласилась, но ее родители были против.
И тогда я предложил ей бежать со мной на родину, в Китай. Но она сказала: «О, милый Гун. Я так люблю тебя и готова сделать для тебя все, что угодно. Я даже согласна научиться бегать. Но покинуть эти места я не могу! Я должна сидеть здесь и ждать одного деревянного человечка. Он придет совсем скоро, всего через каких-нибудь триста лет. И я должна помочь найти ему одну драгоценную вещь. Пойми, это мой долг перед детьми всего мира. А долг – превыше всего!» Я был тогда молод и нетерпелив и ответил в сердцах: «Ах так, значит, тебе дороже какое-то полено? А я для тебя ничего не значу?! Прощай навек, мое сердце разбито!» Я прыгнул в море и что есть мочи погреб в сторону Атлантики. А она стояла на берегу, смотрела мне вслед. Ее ресницы трепетали, словно бабочки, а из глаз ее текли большие черепашьи слезы.
Всех очень растрогала эта история, особенно Свету. Так, за разговорами, иногда грустными, иногда серьезными, за веселыми историями, с шутками и прибаутками, они доплыли до Путошаня.
Глава 5
Мечты сбываются
Чтобы инсценировать высадку на берег после кораблекрушения, Туи притаранил шлюпку, стащив ее с английского корабля. Они сломали мачту и хорошенько поработали шершавым булыжником в том месте, где был нарисован номер лодки и судно приписки. На дно они положили бочонок с остатками воды, мешок с подмоченными сухарями, оружие и всякое тряпье. Сами ребята переоделись в батистовые рубашки с кружевами и скелетоны – комбинезоны, состоящие из жакета с короткими рукавами, к которому были пристегнуты на пуговицах брюки с высокой талией. Большую часть дороги они специально ехали в них, чтобы одежда приобрела правдоподобную степень рваности и грязности. А лица и руки людей, проскакавших верхом тысячу верст, и так соответствовали выбранной легенде. Света была одета в викторианское платье с высоким воротом в матросском стиле – белое в тонкую голубую полоску, с синим галстуком и отделанное тесьмой. Все это великолепие, правда, приобрело в дороге сероватый оттенок, золоченые пуговки с якорями местами оборвались, а тесемки болтались.
