Робертс, конечно же, знал, и Макдермотт, бесспорно, дал бы такое разрешение. Но Кэй боялся, что старый лис Макдермотт увяжется за ними или, чего доброго, вообще отодвинет Кэя в сторону. А ему очень не хотелось делить внимание юной леди Эллиот с кем-нибудь еще.
– Конечно, знаю, вы что себе позволяете, Финч?! – Робертс решил сменить тактику и перейти в наступление. – Просто у полковника Макдермотта сейчас гости, и я не хотел его беспокоить. Что я ему скажу: «Караульный Финч попросил позвать за вами, господин полковник», а?
Но гренадер оставался непреклонным. Время шло. Можно, конечно, было снять часового. Да и субтильный Робертс вряд ли оказал бы сопротивление. Но дальше нужно было идти в хранилище и искать там статую Дамо. А в это время мог подойти караул или произойти еще что-нибудь непредвиденное. Весь монастырь был полон английских солдат. И Света решила позвать на помощь ребенка. Того, который, бесспорно, живет в каждом из нас. А в усачах-гренадерах тем более.
– Мистер Финч, – сказала она нежным жалобным голоском. – Я слышала, что завтра с вечерним отливом в метрополию уходит клипер. Часть вещей с утра начнут паковать, и мы их больше не увидим. Ну, пожалуйста… неужели вы никогда не были маленьким? Ведь там столько всего интересного!..
– Ну, знаете, мисс… – Гренадер Финч снаружи еще как-то держался. Но малыш Финч внутри его выпрыгнул прямо из сердца и крепко обнял гренадера за горло своими маленькими ручками.
Часовой закашлялся и отвел глаза. И тут Робертса осенило!
– Вот что, Финч, – вдруг выпалил он. – У меня недавно были именины… Вот вам полсоверена, выпейте с ребятами за мое здоровье!
Клерк протянул гренадеру монету. Тот крякнул, вытер кулаком усы, как будто смакуя только что выпитый стаканчик грога, взял золотой и отошел в сторону.
– Только, если что – чур, я ни при чем!
– Конечно, конечно!!! – зашептал Робертс.
Майкл и Вильям дружно замычали и закивали. Люси улыбнулась и сделала реверанс. Ребенок радостно подпрыгнул и захлопал в ладоши.
Двери в Сим-Сим раскрылись, и они вошли внутрь. Робертс зажег масляные лампы и раздал их ребятам. Хранилище располагалось в трапезном корпусе монастыря Пуцзи. Это был вытянутый прямоугольный зал с круглыми колоннами вдоль стен. В центре зала столы были составлены в длинную линию, как для банкета. На них располагались разнообразные диковинки небольших размеров. Вся крупная добыча стояла на полу. Как объяснил Робертс, большую часть золота, серебра, шелка и фарфора сразу взвешивали, пересчитывали и отправляли в Англию. Здесь же собрали вещи, которые могли представлять какую-то религиозную или историческую ценность. Так что получился целый музей азиатских редкостей.
– Ведь не понятно, – сказал клерк, – до чего в итоге наши дипломаты с этим их богдыханом договорятся. А вдруг здесь есть какая-то мегасакральная реликвия? Эти язычники такой гвалт поднимут… Вози ее потом взад-назад.
Загадочные тени пробегали по стенам и потолку трапезного зала, драгоценные камни поблескивали в свете масляных ламп, вековые половицы тихонько поскрипывали. Робертс оказался неплохим экскурсоводом. Он показывал древние кованые изделия, назначения которых никто не знал.
– Все думали, что это метательные ножи, – рассказывал он, взяв железное солнце с кривыми лучами. – Но я доказал им, что это невозможно нормально метнуть. Вот смотрите, оно же слишком большое, толком не замахнешься. Да и баланс неправильный. Думаю, этот предмет имеет совсем иной, скрытый смысл.
«Какие интересные познания в технике метания у этого клерка», – подумала Света.
– А вот, смотрите, еще экземпляр. Как вы думаете, леди Эллиот, что это такое?
Робертс держал в руках деревянную игрушку. Два человечка с барабанными палочками наизготовку сидели на телеге, а между ними был установлен барабан. «Как мужик и медведь», – подумал Серега, но вслух, к счастью, не произнес.
– По-моему, это кэб, – сказала Люси.
– Ах, как вы правы, мисс Эллиот, – засмеялся Робертс. – Но, ко всему прочему, это еще и одометр – прибор для измерения пройденного пути. Китайцы много воевали в своей истории, им очень важно было знать, сколько прошла армия за день. Когда повозка проходила один ли, в барабан ударяла одна фигурка, а через десять ли – вторая.
Рядом стояла другая деревянная колесница, на которой помещалась фигурка человечка с вытянутой рукой.
– Вам, как дочери адмирала, будет крайне интересен этот экземпляр. Это компас. Да-да, компас, хотя здесь нет ни единой железной детали. Просто мастер придумал хитрый механизм, который сохраняет выбранное направление на протяжении всего пути. Куда бы ни повернулась повозка, человек повернется в противоположном направлении.
Дальше был прибор для регистрации землетрясений – в виде бочонка, со стенок которого свешивались головы драконов с шариками во рту. Если происходил земной толчок, стержень, закрепленный внутри бочонка, ударял о стенку, и шарик выпадал изо рта дракона в пасть лягушки. Куда упал шарик, с той стороны и был толчок.
Дальше стояли тончайшие фарфоровые вазы, расписанные цветами и павлинами, необычные музыкальные инструменты, лежали парчовые одежды, расшитые золотой и серебряной нитью. Робертс рассказал, что в Китае облачение придворных строго регламентировалось.
– Например, вот это, – сказал он, – принадлежало особе императорского рода, о чем говорит рисунок дракона с пятью когтями на лапе.
Особое место на столе занимали свитки.
– Вот посмотрите на эту картину, мисс, – сказал Кэй, беря в руки один свиток. – Она очень дорого стоит. Знаете, в чем ее ценность?
– В нефритовых палочках и золотой оправе? – пожала плечами мисс Эллиот. – На мой вкус, здесь очень слабая композиция.
– Вот именно! – обрадовался Кэй. – Европейские картины принято разглядывать сначала в общем, а потом переходить к деталям. Ценится главный посыл, идея, которую художник хотел донести через полотно. Но в китайской живописи не так. Вот смотрите, это пейзаж какой-то лесистой горной местности, вроде бы ничем не примечательный. В лесу стоит хижина, в хижине живет отшельник. Он что-то пишет, значит, это философ или поэт. Хижина стоит на берегу горной реки. Вода течет, и жизнь течет. А вот смотрите дальше. На камне сидит рыбак. Он ничего не пишет, он просто удит рыбу и размышляет о жизни. Так кто из них больший мудрец? Давайте поднимемся ввысь, к вершинам гор, за самые облака и еще выше. Там парят орлы. Они ничего не пишут, они ни о чем не думают, они просто находятся в гармонии с природой… Разглядывание китайских картин начинают именно с мелких деталей. В них и сокрыт главный смысл.
«Да, он романтик, этот мистер Робертс, – подумала Света. – Жаль, нет Чжи Минга, он бы оценил полотно по достоинству».
– Это все трофеи с архипелага Чжоушань? – как бы невзначай спросила Люси.
– В основном да, – ответил Робертс. – Плюс все, что собрали вдоль побережья Восточно-Китайского моря. Да, у военных было еще одно… э-э-э… неофициальное мероприятие, вглубь континента. Пойдемте, там есть несколько прелюбопытных вещиц.
