– Болезненное? – Я покачала головой, а она, прищурив глаза, задумчиво произнесла: – Возможно, у вас скопилась лишняя кровь, вредная либо для вас, либо для ребенка. В следующий раз я принесу другие травки.
– И когда ты придешь?
– Через пару дней. А пока вы делайте, как я наказывала, и тогда будете лучше себя чувствовать.
Я прошла к шкафчику, где прятала письмо лекаря, достала матерчатый мешочек с монетами и вручила ей деньги.
– Что это?
– Заблаговременная оплата за первый месяц. А много ли я должна тебе за эти травы?
– Ничего.
Она покачала весомый мешочек на ладони, и монеты, укладываясь поудобнее, слегка звякнули. Этот звук напомнил мне о Ричарде, и я невольно глянула в сторону двери. Пока я еще не говорила ни ему, ни Джеймсу, сколько собираюсь платить Алисе… этот вопрос мог подождать, пока мой живот не станет еще больше, и тогда он сможет понять, как хорошо действуют ее настойки. Тогда он вряд ли станет возражать.
Девушка вышла из комнаты и начала спускаться по винтовой лестнице, а я, проводив ее взглядом, решила остаться наверху и немного отдохнуть. Обычно я собирала свои темные волосы с подушки и бросала их в огонь, с тревогой раздумывая, не выпадут ли они совсем, оставив мою голову лысой, как яйцо. Чего же еще может лишить меня этот ребенок? Конечно, в наше время делают чудесные парики, но натуральные женские волосы не менее ценны, чем все наряды и драгоценности, и их никто не сможет отобрать. Если я стану нежеланной для Ричарда с моим выросшим животом и бледной кожей, то он наверняка не захочет меня без моих черных волос, раньше блестевших, как вороново крыло. Встречаясь с его сестрами, я слегка завидовала их послушным золотистым шевелюрам. Но черный цвет считался более роскошным, сложным для окраски и сохранения. Черный означал здоровье и силу.
Устроившись на краешке кровати, я провела рукой по подушке, но не обнаружила на белой наволочке ни одного черного волоса. Должно быть, Алиса убрала их. Опустившись на кровать, я закрыла глаза, и вскоре лавандовый аромат подействовал на меня усыпляюще.
Глава 7
С первых дней нашей семейной жизни Ричард с гордостью представлял меня в обществе. И под взглядами его знакомых на приемах я, сияя от счастья, точно самоцвет в свете канделябров, обычно искала его взгляд, и, находя в нем одобрение, сияла еще ярче.
Я с нетерпением ждала ужина в доме Роджера, и сияла еще ярче теперь, когда снадобья Алисы оздоровили меня. Хотя я радовалась тому, что она не видит, как я нервно вышагиваю по своей комнате, набираясь храбрости, чтобы спуститься на кухню и выдать ее указания слугам. Моя мать не уставала повторять мне, что я придаю слишком большое значение тому, что думают обо мне окружающие, но на самом деле больше всего меня волновало то, что будут болтать люди за моей спиной. Мысли зачастую оставались тайными, а слухи распространялись мгновенно, и я понимала, что как хозяйка Готорпа являюсь объектом и того и другого. Кухарка выслушала меня, удивленно подняв бровь, когда я выдала ей укроп, приказав смешать его с маслом, а потом высыпала на вычищенную деревянную столешницу цветки ромашки для молочного настоя. Однако она все запомнила, и вечером у дверей моей спальни появилась кружка сладковатого теплого молока, настоянного на ромашке, а на следующий день к обеду для меня подали особое укропное масло, и впервые я прониклась к слугам некоторой симпатией. Ричард продолжал спать в соседней комнате, поэтому я надеялась, что после моего блистательного появления у Рождера выдвижная кровать в дальнейшем будет пустовать.
Наступила пятница, и к одиннадцати часам мы приготовились выехать в Рид-холл. Дни уже стали длиннее, и даже если мы проведем у Ноуэллов целый день, то все равно вернемся засветло. Мне не особенно нравилось ездить по вечерам, когда лесистые обочины дороги терялись во мраке, наполненном шелестом ветвей и натужным скрипом корней, похожим на скрип поводков охотничьих собак. Я так давно страдала от недомоганий, что уже забыла, когда же последний раз мы с Ричардом вместе ездили в гости, поэтому сегодня нарядилась с особой тщательностью, выбрав свое любимое синее платье, расшитое экзотическими птицами и жуками, и высокую шелковую шляпу, накинув сверху плащ для верховой езды. Не желая портить праздничный вечер, я решила повременить до лучших времен с сообщением о пропавшей лошади. Я твердо решила весело провести время.
* * *
– Ах, вот и наши влюбленные голубки.
Роджер приветствовал нас в большом зале, вручая каждому по бокалу белого сухого вина, похожего на херес и привезенного из Испании. Его наряд отличался изысканностью, но он дополнил свой черный бархатный костюм и мягкие туфли деталями, присущими сельскому жителю. Его жена, Кэтрин, в платье из черных кружев с тонкой золотой вышивкой, направилась прямо ко мне. Волосы она уложила в затейливую прическу, а ее высокую грудь красиво подчеркивало глубокое декольте. Я была моложе ее дочери, но мы обе интересовались модами и новостями жизни Лондона, а еще лучшими портными и тканями из Манчестера, Галифакса и Ланкастера.
– Какие новости в Готорпе? Давненько мы с вами не виделись… Ричард говорил, что вы плохо себя чувствовали. Надеюсь, теперь вам уже лучше? – спросила Кэтрин после того, как мы обменялись неизбежными комплиментами по поводу наших нарядов. В отблесках горящих канделябров живо посверкивали изумрудные подвески в ее серьгах.
– О да, вы правы, – ответила я, – последнее время я никуда не выезжала, но сейчас мне значительно лучше, благодарю вас.
– Роджер говорил, что недавно вы выезжали с ними на охоту? Удивительно… как только вы не боитесь испачкаться на наших слякотных дорогах!
– Увы, Ричард поругал меня за то, что мой голос распугал всех зверей… вероятно, охотничьи поездки не лучше место для разговоров с друзьями, – улыбнулась я.
– Мы всегда рады вам в Риде… хотя сейчас у нас небольшие сложности с покоями.
– Правда?
– Думаю, Роджер предпочтет сам рассказать вам все за ужином.
В этот момент один из мужчин в зале обернулся, и я узнала в нем Томаса Листера. Перехватив мой взгляд, он вежливо поклонился.
– Мистер Листер недавно заезжал в Готорп по пути в Йоркшир, – сообщила я Кэтрин.
В компании с Роджером, Томасом и Ричардом стоял еще сморщенный старик, Ник Баннистер, бывший судья Пендла, бережно прижимая к груди кубок.
– Кстати, Роджер уговорил Ника прервать свое затворничество, пообещав несколько жирных птиц и бочонков вина, – дружелюбно добавила Кэтрин, и предложила всем нам пройти к столу.
Томас Листер оказался слева от меня, Ник Баннистер – справа, а напротив сидели Роджер, Кэтрин и Ричард.
– Нам пришлось разделить этих голубков, чтобы они не ворковали целый вечер только друг с другом, – подмигнув мне, шутливо изрек Роджер.
Я улыбнулась и представила, какое впечатление произвело бы на них известие о том, что эти два голубка спят в разных комнатах.
