– Дженнет? – Я мельком глянула в сторону двери. – Наверное, ты знаешь мою подругу. Алису Грей?
Словно не слыша меня, она продолжала возиться со своими куклами. Ее прямые тусклые волосы рассыпались по спине под капором. Она молча играла с тряпичными игрушками, стряхивая с них воображаемые пылинки.
– Так ты знаешь ее, Дженнет?
Она подняла плечики: в знак молчаливого согласия.
– Да знаешь ли ты ее? – Я подалась вперед. – Разве ты не думаешь, что могла неправильно понять причину ее присутствия на вашем сборище в тот день в Малкинг-тауэр.
– Джеймс украл овцу для нашего ужина, – сказала она, показав на одну из ее куколок. Они, как пьяные, повалились друг на друга, и, показав на вторую, девочка добавила: – Мама велела ему украсть ее.
Я нервно облизнула губы.
– Ты помнишь, как Алиса появилась в вашем доме? Разве она дружила с твоей мамой или ты не видела ее раньше?
В этот момент послышался стук шагов по каменным плитам, и через мгновение в зал вошла Кэтрин с подносом.
– Еще эля. Вам стало лучше, Флитвуд?
Я огорченно откинулась на спинку кресла, глядя на стоявшую передо мной девочку. Дженнет улыбалась, и когда я сообразила, что у нее на уме, меня прошиб холодный пот и пробрала дрожь.
– Питье приносится, – радостно произнесла она и опять склонилась к своим игрушкам.
– Дженнет, оставь нас, – напряженным тоном произнесла Кэтрин.
Девочка метнула в нее быстрый взгляд, схватила в охапку свои игрушки, смахнув со стола оловянный кубок, со звоном упавший на пол. Даже не потрудившись поднять его, она молча выскользнула из комнаты.
Кэтрин тяжело вздохнула, и я заметила усталые складки у ее рта и унылую, затаившуюся в глазах опустошенность.
– Долго ли еще она будет жить с вами? – мягко спросила я.
– Роджер сам не знает. – Кэтрин покачала головой.
– Но разве не сам он принимает решение?
– Она может быть полезна для него… пока живет здесь. Поэтому, наверное, только после того, как надобность в ее услугах отпадет…
Ее прямота застала меня врасплох. Кэтрин откинулась на спинку кресла и с жадностью припала к кубку. Допив пиво, она вытерла губы и сказала:
– Не могу даже описать, как я буду рада, когда закончатся эти ассизы и все, что с ними связано.
– Но как вы можете желать скорейшего завершения суда, если жертвой поспешности станут жизни невинных людей?
– Невинных? – в замешательстве повторила Кэтрин. – Флитвуд, ни вы, ни я не вправе судить об этом.
– Разве у нас не такие же глаза и уши, как у наших мужей, и у тех людей, которые вынесут им приговор?
– Вы говорите так, словно уже знаете, каким он будет.
– Конечно, знаю, все знают! Вспомните историю, разве бывало, чтобы к ведьмам проявляли милосердие? Кэтрин, мы должны что-то предпринять.
Кэтрин так снисходительно усмехнулась, что мне захотелось влепить ей пощечину.
– Флитвуд, ваша головка полна фантазий. Вы рассуждаете так, словно мы разыгрываем пьесу, где у каждого есть своя особая роль. Ни вам, ни мне не отведено никакой роли в деле королевского правосудия: наша роль состоит в поддержке наших мужей.
– Но мы же не можем пассивно стоять в стороне и позволить случиться несправедливости! – воскликнула я. – Мы должны что-то предпринять!
– Флитвуд, прошу вас, – успокаивающе проворковала Кэтрин, – не стоит так переживать, вы можете навредить себе и вашему ребенку. Можно я выскажусь откровенно? – Совсем не ожидая такого вопроса, я смогла лишь вяло кивнуть. – Ричард очень любит вас. Он вас просто обожает. Вам повезло, у вас получилась счастливая семейная пара в отличие от большинства семейных пар нашего круга.
Я мельком подумала, известно ли ей о Джудит, или Роджер предпочитает оберегать ее от подобных знаний.
– Вы должны сосредоточиться на семейном благополучии, быть примерной женой. Слухи разлетаются быстро, Флитвуд, вы же знаете. Я понимаю, будучи мелкопоместным дворянством, мы, естественно, привлекаем здесь внимание. Да, мы далеки от больших городов и в нашей провинции можем рассчитывать на уединенную личную жизнь, однако это не означает, что мы можем вести себя непристойно.
Я устроилась поудобнее, тишина зала отдавалась звоном в моих ушах. Я спокойно ждала, пока Кэтрин смочит губы, прежде чем продолжить.
– Вы очень молоды, дорогая, пылки и обаятельны. Вы владеете самым роскошным особняком в наших краях. И будущий ребенок наполнит вашу жизнь разнообразием и радостью. Вам надо увлеченно заниматься достойными делами, блюсти интересы семьи и домашнего хозяйства и не огорчаться из-за того, чему вы не властны по- мочь.
У меня возникло ощущение, будто ее доброжелательная проповедь проехалась по моей груди, как колесо кареты. Слова замерли у меня на языке, я совсем растерялась и упала духом.
– Я хочу помочь своей подруге, – едва дыша, вымолвила я, – иначе она умрет. И я умру вместе с ней.
Осознание этого подхлестнуло меня, придав новые силы: я понимала, что без помощи Алисы у меня на шее тоже затянется петля. Она обещала спасти меня, и я обещала спасти ее, и шансы исполнения наших обещаний были настолько ничтожны, что практически теряли смысл. Внезапно я поняла, о чем думала все последние дни. Я упорно пыталась представить, как будет выглядеть мой ребенок, как я держу его на руках, но так и не смогла. Не смогла также представить свою жизнь через пять, десять или двадцать лет. В недалеком будущем уже маячили летние ассизы, и вся моя жизнь, как я знала, ограничивалась этими короткими оставшимися неделями.
– Флитвуд, но я же ничего не смогу сделать, – тихо призналась Кэтрин, – Роджер не освободит ее. Она обвиняется в колдовском убийстве… а такое преступление наказуемо смертной казнью.
– Роджер ошибается. Ее обманули, всю жизнь ее окружало множество обманщиков и предателей. Я не могу, подобно остальным, подвести ее. Кэтрин, вы должны поехать со мной в замок и умолять освободить ее! – пылко воскликнула я. – Ведь вы жена Роджера… должна же у вас быть какая-то власть.
Слыша собственные слова, я понимала всю их неубедительность и безнадежность, и мои плечи поникли от безысходного страдания.
– Вы совсем издергались. Вам нужно отдохнуть. Давайте я отведу вас в одну из наших спален.
– Нет, спасибо. Мне пора ехать.
– Нет, вам нельзя сейчас скакать на лошади, вы же плохо себя чувствуете.
– Я поеду медленно.
– Флитвуд, вы ведете себя скорее по-мужски, чем по-женски, – с улыбкой заметила Кэтрин, – придется отправить с вами сопровождающего.
Я извлекла из складок юбки письма, написанные вчера вечером при свете свечи.
– Кэтрин, я хочу попросить вас об одной услуге.
