– Господин?
Преданный Джеймс попытался растопить ледяную атмосферу. Только Роджер, барабанивший по столу унизанными перстнями пальцами, видимо, чувствовал себя совершенно непринужденно. За спиной нашего управляющего, где только что тихо переговаривались актеры, установилась мертвая тишина, словно они, затаив дыхание, ждали новых указаний.
С чопорной степенностью Ричард повернулся и посмотрел на меня. На лице его застыло горестное выражение. И, вероятно, оно также отражалось на моем лице.
– Флитвуд, не соблаговолите ли вы присоединиться к нам? – спросил он, охрипшим от волнения голосом.
Я взглянула сквозь слезы на Джудит, ту женщину, с которой уже поделилась мужем, а теперь еще и домом. Она опять опустила глаза на сложенные на коленях руки. Шмыгнув носом, я кивнула и заняла свое место рядом с Ричардом.
Пока нам подавали вино и херес, шестеро или семеро мужчин, поднявшись на галерею, чинно раскланялись перед нами.
– Добрый вечер, дамы и господа, – приветствовал нас стоявший посередине молодой красавец. У него был большой рот и приятный звонкий голос, – господин и госпожа Шаттлворты, благодарим вас за приглашение в столь великолепный чертог. Сегодня вечером мы сыграем для вас пьесу, наиболее предпочитаемую нашим народом, созданную пером одного из величайших современных драматургов, и мы сами почитаем за счастье сыграть перед вами нашу любимую драму. Трагедия тщеславия, заплутавшего в лабиринте морали с легким магическим налетом, перенесет ваше воображение в глубочашие и темнейшие дали Шотландии – что, вероятно, будет не столь сложно, учитывая климат здешнего графства. – Он помедлил, ожидая реакции на свою шутку, но, не дождавшись смеха, продолжил: – Итак, леди и джентльмены, внимайте, мы представим вам трагедию шотландского короля Макбета в изложении Уильяма Шекспира!
По взмаху полы его плаща часть актеров удалилась, оставив на галерее только троих, а они, натянув капюшоны, сгрудились в тесный кружок. Я смутно осознавала происходящее, но мной овладело тупое бесчувствие. К тому же я уже видела раньше эту пьесу.
Первая ведьма
– Когда средь молний, в дождь и гром
Мы вновь увидимся втроем?
Вторая ведьма
– Когда один из воевод
Другого в битве разобьет.
Третья ведьма
– Заря решит ее исход
[27].
Пока актеры декламировали свой текст я уголком глаза следила за Джудит, она сидела спокойно и прямо, подняв лицо к актерам, но, возможно, иногда и бросала взгляды на интерьер зала: на китайские вазы в горках, на до блеска начищенные канделябры на стенах, на фамильные портреты – все эти обычные предметы интерьера, несомненно, представляли для нее огромный интерес. Она с жадностью впитывала малейшие детали дома Ричарда, чтобы позже наслаждаться, подолгу вспоминая их. Если только, разумеется, она уже не бывала здесь.
Дождь с шумом хлестал по окнам; голоса актеров были едва слышны, и им приходилось едва ли не кричать, поэтому их персонажи выглядели несколько истерично.
Первая ведьма
– Мурлычет кот, зовет. Иду!
Третья ведьма
– Зов жабы слышу я в пруду.
Все вместе
– Зло есть добро, добро есть зло, Летим, вскочив на помело!
Струи дождя продолжали барабанить по стеклам, а присутствие Джудит отдавалось у меня в голове колокольным звоном. Я чувствовала, что она бросала на меня взгляды, но сама не сводила глаз с галереи. Какими же унылыми, должно быть, мы все выглядели, какими тупыми и скучными. Громко тикали часы. Мне вспомнилась лестница в подземелье, и дверь, скрывавшая полный мрак. Тик-так, тик-так.
Когда один из воевод
Другого в битве разобьет.
Болезнь служанки. Кровать, тряпичная кукла с привязанным черными волосами ребенком. Исчезнувшая чаша с кровью. Растерзанный сокол. Из темноты, белея, выплывает ночная рубашка, она все ближе и ближе.
– Прекратите! – вдруг вскрикнула я. – Пожалуйста, прекратите!
Ричард встревоженно вскочил со стула и хлопнул в ладоши.
– Господа, примите мои извинения, но моей супруге стало дурно.
Я смутно и отстраненно осознавала какое-то начавшееся в зале беспорядочное и суетливое замешательство. Продолжая бессильно сидеть, я завороженно взирала на свои руки, похолодевшие и безжизненные. Скоро я действительно могу умереть, и Алиса тоже, но этот зал, и все эти люди будут продолжать жить, и этот двенадцатый год семнадцатого века постепенно станет для них далеким воспоминанием. Вино будет литься рекой за здоровье Ричарда и его новой жены, и Роджер с Кэтрин будут играть с их розовощеким ребенком. Я даже чувствовала присутствие в этом зале этого другого ребенка, всего в нескольких шагах от меня, он ждал дня своего рождения, ждал, когда займет свое место в этом мире, позволив Джудит заменить меня.
Раньше Ричард в шутку называл меня маленькой тенью, но скоро мне всерьез суждено умереть. Руки мои поддерживали живот, и мне показалось, что он начал уменьшаться. Скоро он, безусловно, совсем исчезнет, однако его исчезновение не будет легким, словно меркнущий дневной свет. Оно будет мучительным, ужасным и беспомощным, никто не положит прохладную руку мне на лоб, и не успокоит меня добрый взгляд янтарных глаз. Скоро состоится суд, и Алиса умрет, а потом умру и я, обе мы погибнем под ударами злосчастной судьбы. Закрыв глаза, я подумала о своем ребенке, о том, как мне хотелось, чтобы мы оба выжили. Моя земная жизнь подходит к концу, и конец ее близок.
Глава 23
Завтра начнутся ассизы, и практически все население Ланкашира и граничащих с ним графств собралось посмотреть, как сложатся судьбы ведьм из Пендл-форест. Улицы Ланкастера заполнились конными повозками, людьми и собаками, коровами и курами, детьми и прочими всевозможными преградами, побуждавшими ехавшего за нашими с Ричардом спинами кучера осыпать их громогласными проклятиями, ведь ему приходилось лавировать в этом хаотичном лабиринте, везя наш багаж и утомленного дорогой Пака. Покачиваясь в седлах, мы с Ричардом влились в поток поднимавшейся по склону толпы, я не отрывала взгляда от мощенной булыжником дороги, которую мы пересекли, чувствуя, до мурашек на коже, устремленные на меня взгляды. Мне хотелось стать невидимкой, но с моим огромным животом я бросалась в глаза, точно у меня вдруг выросла борода. Узкие улицы заполнило море коричневых платьев, белых чепцов, черных шляп и немытых тел. Я заметила, как мальчонка пару раз споткнулся на дороге передо мной, и тогда его мать резко вытащила его на обочину, благодаря чему он не попал под мощные, размером с блюдца, копыта моей лошади. Она перехватила мой взгляд, и ее удивило, по-моему, мое неподобающее матери безразличие. Всю дорогу от дома мы с Ричардом скакали в странном оцепенелом молчании, Пак бежал рядом с нами или трясся сзади на повозке, изредка поскуливая. Услышав издали беспорядочный шум Ланкастера, мы испытали желанное облегчение.
