И все же половина генов Джейн Макклауд досталась от него, а вторая – от Темперанс, а это что-нибудь да значило.
Он уже почти добрался до площади, когда с затененного крыльца слева сошел человек. Джейн увидел пушку раньше, чем ее владельца – «Грабителя».
Справа появился второй, который тоже целился в Джейна. Идеальные «клещи».
– А ну стой, верзила, – сказал второй «Грабитель».
Джейн разозлился. Все шло не так, как он задумал. Он надеялся спокойно выйти на площадь. Это, по крайней мере, выглядело бы круто и на секунду заставило бы «Грабителей» задуматься. Тогда они поняли бы, что он – мужик с яйцами.
Пленный, он бы не произвел такого впечатления. Но тут уж ничего не поделаешь.
– Ладно, я сдаюсь, – сказал Джейн. – Я без оружия, можете проверить. Я хочу поговорить с Вандалом.
– Руки за голову.
Джейн подчинился.
– Сплести пальцы.
Джейн и на этот раз подчинился.
Чьи-то руки грубо обыскали его.
– А ты не соврал, – сказал один из «Грабителей».
– Да, я честный, – ответил Джейн.
В его голове вспыхнул ослепительный свет. Джейн пошатнулся от резкой боли в затылке.
– Заткнись, – сказал «Грабитель». – Если будут еще мысли, держи их при себе. Если не хочешь снова получить.
– Нет. – Джейн почувствовал вкус крови: от удара по голове он прикусил язык. На его затылке начала раздуваться шишка в форме приклада.
– Значит, Вандала хочешь увидеть?
– Ага.
– А разве не с тобой он дрался? – продолжал «Грабитель» – огромный, неуклюжий увалень с целым коллажем из пластырей на одной из сторон мясистого лица. Его сильно порезало, и Джейн решил, что в этом виноваты самодельные бомбы пастыря. – Мы думали, что ты помер.
– Пробитое легкое меня не убьет.
– А теперь ты пришел за добавкой.
– Ну что тут скажешь? Я жадный. Мы так и будем чесать языками или ты отведешь меня к своему предводителю?
Он рассчитывал, что его снова ударят, однако удара не последовало.
Но вместо этого он получил удар другого рода.
Удар по эмоциям.
К Джейну осторожно приблизился третий человек.
Джейн покачал головой, не веря своим глазам.
– Да ты шутишь! Йон йоу ши йоу ань де ян цзиба да уо…
– Снова здравствуйте, мистер Кобб, – сказал мэр Джиллис. – Я бы сказал «давно не виделись», но ведь это не так, верно?
Джейн перевел взгляд с Джиллиса на двух «Грабителей» и обратно – просто чтобы убедиться, что ему не померещилось. «Грабители» не проявляли никакой враждебности к Джиллису. Они не считали его противником или жертвой. Они обращались с ним, словно он – один из них.
– Ты с ними заодно, да? – спросил Джейн. – Ты на их стороне.
Джиллису, по крайней мере, хватило совести сделать смущенное лицо.
– Признаю себя виновным, мистер Кобб, – сказал он. – Признаю себя виновным.
Типичный политикан
– Сколько? – спросил Джейн. – Сколько времени ты лижешь жопу этим ублюдкам? С тех пор как Вандал взял тебя в плен, да? Ты только притворялся его заложником, верно? Вандал сделал тебе предложение, от которого ты не смог отказаться. Ты подыграл ему, чтобы он смог использовать тебя против нас, и за это он сохранил тебе жизнь.
Джиллис покачал головой:
– Нет, чуть дольше. Я и «Грабители»… заключили что-то вроде соглашения… Когда, Шем?
– Месяц или около того, – ответил «Грабитель» в пластырях – тот, который ударил Джейна.
– Четыре или пять недель назад, – сказал второй «Грабитель».
– Это как бы одно и то же, Грейди, – возразил Шем.
– Я просто пытаюсь уточнить.
– Не надо ничего уточнять.
– Видите ли, мистер Кобб, я прагматик, – сказал Джиллис. – Вам известно это слово?
– Оно означает, что ты лживый, подлый хунь дань. Типичный политикан.
– Нет, просто я понимаю, с какой стороны мой бутерброд намазан маслом. И когда стало ясно, что в качестве следующей цели «Грабители» выбрали Куганс-Блафф, я сказал себе: «Гекльберри Улисс Джиллис, ты можешь либо выступить против этих людей, либо попытаться прийти с ними к какому-то соглашению. В одном случае ты и, скорее всего, много других людей погибнут. Во втором случае ты позаботишься о своем выживании, а может, также спасешь и всех остальных горожан». Нет, мне вряд ли удалось бы убедить людей сдаться без боя. Мне бы хотелось именно этого – выбрать путь наименьшего сопротивления. Но я знал, что могут остаться упрямцы и что одним из них будет Темперанс Макклауд, эта своенравная курица. Но главное, для меня было важно с самого начала задобрить «Грабителей». Я должен был стать посредником – дружелюбным, покладистым человеком, тем, с кем они могут вести дела.
– Иными словами, преподнести им город на блюдечке.
– Дать им реальные варианты. Стать для них инсайдером в Куганс-Блаффе, человеком, который держал бы их в курсе событий, чтобы они представляли, чего можно ожидать.
– То есть все было для того, чтобы облегчить жизнь «Грабителям».
– Чтобы максимально облегчить процесс перехода – как для «Грабителей», так и для большинства жителей. Чтобы избежать еще одного Иньцзин-Батта.
– И чтобы обеспечить тебе иммунитет в том случае, если все накроется.
Джиллис то ли пожал плечами, то ли кивнул.
– Если бы «Грабители» по какой-то причине действительно решили устроить нам холокост, как в Иньцзин-Батте, то я хотел иметь возможность выбраться отсюда. Поэтому одним прекрасным вечером, вскоре после того как «Грабители» встали лагерем в Серной балке, я направился туда. Должен сказать, это было непросто – прийти к ним. Черт побери, я страшно перепугался. Верно, Шем?
– Дрожал, как енот на слете скорняков, – сказал Шем.
– Я попросил отвести меня к Элайасу Вандалу и изложил ему свои соображения. Во время нашей встречи был момент – всего один момент, – когда я решил, что полностью ошибся насчет него. Он стал играть со своим ножом и смотрел на меня недоверчиво, словно на бешеного пса. И тогда я подумал: «Вот и все, Гек Джиллис. На этот раз ты реально облажался. Прощай, жестокий мир». Шем, ты был там. Тебе не показалось, что Вандал собирается меня убить?
– По крайней мере, отрезать от тебя несколько кусков.
– Но вдруг Вандал улыбнулся, и я понял, что все позади. «Ты пришел ко мне практически с пустыми руками, мэр, – сказал он, – и за это я восхищаюсь тобой. По тебе не скажешь, но ты смелый человек. В мире немного найдется людей, кто готов продать с потрохами родной город, лишь бы спасти свою шкуру». Хотя, конечно, я ничего такого не делал.
