— А теперь, — объявила Бабуля М, — я считаю, что нам надо выпить чего-нибудь по-настоящему теплого. Думаю, горячего пунша. Будьте добры, позаботьтесь об этом, Дженнингс. Семье подайте в мою гостиную, пожалуйста, и присмотрите, чтобы пунш был подан на кухне.
Мы расположились в гостиной Бабули М, слушая слабые раскаты грома вдали, потягивали горячий пунш и говорили о том, что эту ночь мы запомним навсегда.
Утром явился Уильям Гоу, чтобы оценить размеры ущерба.
Молния попала еще в один дом в Грине, поведал он нам. Люди говорят, что это самая сильная гроза за последние сто лет.
Некоторое время Уильям Гоу провел на крыше, а когда спустился, вид у него был серьезный.
— Хуже, чем я думал, — сообщил он. — Придется там хорошенько потрудиться, не говоря уж о ремонте крыши — вы ведь знаете, миссис Мэллори, как трудно сейчас найти черепицу для этих старых домов. Она должна быть древней и одновременно очень прочной. Впрочем, и это еще не все. Повреждены кое-какие деревянные части. Придется их заменить.
— Прекрасно, мистер Гоу, — отозвалась Бабуля. — Скажите только, что именно.
— Вообще-то я хотел взглянуть на панели в той части, где есть повреждения. Некоторые из них придется заменить, иначе они сгниют и отвалятся.
— Осмотрите все хорошенько, — велела Бабуля, — А потом обсудим.
Уильям Гоу провел все утро, лазая вокруг, выстукивая и высматривая.
Я отправилась на прогулку в деревню. Многие кусты были побиты, но в воздухе стояла свежесть. Повсюду были лужи, но, казалось, вся деревня вышла на улицу, решительно намереваясь узнать последние новости.
Я не смогла устоять, чтобы не проведать миссис Терри. Та сидела в постели с видом древней пророчицы.
— Экая буря, и чему тут удивляться? Я села в постели и сказала: «Пусть получают, Господи! Это единственный путь проучить этих грешников!»
Я подумала о горничной, которую в пять лет запирали в шкафу, говоря ей, что гроза происходит от гнева Божия, и мне пришло в голову, что праведники могут принести много неприятностей.
— Я уверена, что Всевышний был рад услышать ваш совет, — не удержалась я от язвительной реплики.
— Говорят, в поместье попала молния, — продолжала миссис Терри, оставив без внимания мое замечание. — В крышу, верно? — Мне показалось, я ощутила разочарование в ее голосе от того, что разрушения оказались недостаточно велики. — И у Картеров тоже. В их дом тоже ударило. Не будут больше везде болтаться. А вы знаете, они ведь купили своей Амелии золотой медальон с цепочкой. В ее-то возрасте!
— И то, что в их дом попала молния, — это расплата за грех, что они болтаются и купили золотой медальон?
— Не знаю. Люди всегда получают по заслугам. Так сказано в Библии.
— Сказано? Где же?
— Неважно, где. Просто сказано, и все.
— Что ж, я рада, что вы остались живы, миссис Терри.
— О, я знала, что со мной ничего не случится.
— Особая охрана со стороны Провидения. Однако и праведные не всегда спасаются. Вспомните о святых и мучениках.
Но миссис Терри не собиралась допускать, чтобы ее втянули в теологическую дискуссию.
Она просто пробормотала:
— Это послужит им уроком… может быть.
Вернувшись в дом, я поднялась наверх, чтобы посмотреть, как идут дела у Уильяма Гоу и его помощника.
Я встретила его в коридоре, который всегда называла местом с привидениями.
Уильям сказал:
— Я осматривал эту стену, мисс Эннэлис. Сюда просочилась влага. Посмотрите-ка. — Он тронул стену. — Не поручусь за то, что она надежна, — продолжал он.
— Что вы предлагаете?
— Я считаю, что мы должны снести эту стену. Не понимаю, зачем она здесь вообще. Панели совсем другого сорта, чем остальная часть коридора.
— Я уверена, что бабушка согласится с тем, чтобы вы поступали, как считаете лучше.
Уильям постучал по стене и покачал головой.
— Она какая-то странная, — заметил он. — Я поговорю с миссис Мэллори.
Было много разговоров о ремонте, необходимом после бури. Ущерб был невелик, однако, как и во всех подобных случаях, требовалось больше работы, чем сначала предполагалось. Самым важным делом была крыша, и ее отремонтировали сразу же, а потом Уильям Гоу и его рабочие принялись за работы в доме.
Меня интересовала стена, которую надо было сносить, поскольку она находилась в коридоре, где, по словам некоторых слуг, водились привидения, и который я сама находила довольно странным. И в тот день, когда мужчины начали им заниматься, я постаралась находиться в доме.
Я поднялась наверх, чтобы посмотреть на их работу — вот так, и случилось, что я оказалась первым человеком, ступившим в ту комнату.
Мы не верили своим глазам.
Там было много пыли и гипса, стояло некое подобие тумана, но это была настоящая комната, и выглядела она так, словно кто-то только вышел из нее и собирался в любую минуту вернуться.
Уильям Гоу воскликнул:
— Отродясь такого не видел!
А его помощник пробормотал:
— Святой Моисей!
Я же просто смотрела во все глаза, охваченная сильнейшим волнением.
— Так, значит, она действительно была замурована. Это что-то необыкновенное. Этому должна быть какая-то причина.
И я ступила внутрь.
— Осторожнее, — предостерег Уильям Гоу. — Эта комната была, наверное, много лет закрыта. И воздух здесь нехороший. Вам бы лучше подождать чуток, мисс Эннэлис.
— Как это необычайно! — воскликнула я. — У нее такой вид, словно кто-то только что оставил ее.
— На вашем месте я бы держался подальше от пыли, мисс Эннэлис. Это может быть вредно. Отойдите-ка ненадолго. Пусть воздух наберется. Мы снесем всю эту стену, Билл. Это самое странное, что мне доводилось видеть.
Мое нетерпение было настолько сильным, что мне просто необходимо было войти, но в течение получаса я все же сдерживалась. Я бродила поблизости в ожидании, время от времени спрашивая, можно ли войти. В конце концов Уильям Гоу сказал, что пыль улеглась и в комнату проникло немного воздуха — и мы вошли туда вместе.
Комната была небольшой, и я предположила, что именно поэтому и стало возможным скрыть ее В ней стояла кровать. Над кроватью висел полог из голубого бархата — по крайней мере, казалось, что он голубой, поскольку под слоем пыли разглядеть было нельзя. Ковер на полу был темно-синим. В комнате также находился небольшой комод, два стула и туалетный столик. На стуле лежала кружевная косынка и перчатка. Я с интересом смотрела на них. Создавалось впечатление, что кто-то жил здесь до самого последнего момента, когда было принято решение замуровать комнату, а ее обитательница не успела забрать свою косынку и перчатки. Обитательницей была женщина — по крайней мере, это было ясно, при условии, конечно, что эти вещи принадлежали ей. И сама комната была женской. В этом я была убеждена. В комнате было что-то женское. Туалетный столик был отделан воланом, и на нем лежало ручное зеркало.
