— Ох, Эннэлис…
— Да, вчера ночью, я видела. Она вошла в вашу спальню и осталась. Ох, Фелисити, это ужасно. Тебе незачем терпеть такое. Можно получить развод. Я спрошу Милтона Хемминга, что делать. Поедем со мной.
— Он будет преследовать нас.
— Не будет.
— Будет. Из-за денег…
— Можно же попытаться. Если мы уедем в Сидней, можем сесть на корабль до Карибы. Я знаю, Милтон Хемминг поможет нам. Он очень хорошо знает свет. И знает, что делать. Никто не должен терпеть того, что ты терпишь. Это чудовищно. И все с этим согласятся.
— Я не могу смотреть людям в глаза, — жалобно прошептала Фелисити. — Мне невыносимо говорить об этом — даже с тобой.
— Это надо прекратить, — заявила я. — Я ему не доверяю. И сама его боюсь. Я не могу оставаться под этой крышей дольше, чем необходимо. Я собираюсь забронировать себе место в дилижансе. Будь разумной, Фелисити. Позволь мне заказать место и для тебя.
— Не могу. Не решаюсь. Он убьет меня.
— Не посмеет.
— Он на многое способен ради денег.
— Ты что, собираешься приговорить себя к тому, чтобы прожить всю жизнь так, как уже попробовала? Милтон Хемминг отчасти предупреждал меня насчет него. Должно быть, у этого человека скверная репутация, если люди в таких отдаленных местах про него прослышали.
— Я страшно боюсь, но буду бояться еще больше, если он узнает, что я заказала место в дилижансе.
— Как он может узнать?
— Ему могут сказать.
— Придется рискнуть, если хочешь уехать отсюда.
— Не могу. Не могу.
— Что ж, Фелисити, тогда мне придется уехать одной.
— Ох, Эннэлис, пожалуйста…
— Я и так долго здесь прожила. Надо отправляться сейчас. Не могу больше здесь оставаться. Я должна выбраться отсюда.
Фелисити закрыла глаза. Я увидела, как на ее лице снова появилось отрешенное выражение. Меня это стало раздражать. Наверное, потому что противоречило моей натуре. Я бы никогда не смирилась с тем, что было мне так отвратительно. Я бы боролась.
Но Фелисити не была бойцом.
Однако сейчас я не должна поддаваться. Я все думала об этом человеке… о его налитых кровью глазах, дыхании, смердящем виски. Я знала, что рано или поздно он обратит свои ухаживания на меня. Я была ловкой, быстро соображала, была сильной. Но он был сильнее.
Я решительно направилась в городок.
Я не смотрела на Фелисити, боясь, что стану колебаться. Мы привязали лошадей и вошли в гостиницу.
У конторки я спросила, как насчет мест в дилижансе.
На субботу все места были заняты. Однако были места в дилижансе, отправлявшемся в понедельник.
— Сколько, мисс? Два?
Я посмотрела на Фелисити, и та покачала головой.
— Одно, — ответила я. — Одно место в дилижанс в понедельник.
Я вышла на солнце, испытывая одновременно огромное облегчение, печаль и обеспокоенность, ибо, хотя мое спасение было близко, я оставляла Фелисити одну.
Еще два дня, и я свободна! Суббота, воскресенье — а потом понедельник. Я поеду в городок пораньше, чтобы прибыть вовремя.
Надо будет попросить Слима отвезти меня — ведь у меня багаж. Он не сможет мне отказать.
Вид у Фелисити был глубоко несчастный. Я пыталась утешить ее, но она лишь твердила:
— Ты уезжаешь. Что со мной будет без тебя?
— Еще не поздно, — говорила я. — В дилижансе, наверное, еще есть место.
Однако Фелисити отказалась.
Я собирала вещи. Спросила Слима, не отвезет ли он меня в понедельник утром в городок, и тот согласился.
Миссис Мейкен поинтересовалась:
— Значит, уезжаете?
Я едва могла разговаривать с ней после того, как увидела ее входящей в чужую спальню. Я не слишком осуждала ее, увидев, как к ней заходит Грэнвилл, ибо давно догадалась об их отношениях. Но у меня вызывало отвращение то, что она могла войти в комнату к нему и Фелисити.
Я холодно отозвалась:
— Да, я и не собиралась оставаться здесь надолго.
— Не сомневаюсь, это миссис Грэнвилл вас уговорила.
— Да, конечно, я оставалась, чтобы быть рядом с ней.
— Какое она робкое создание.
— Здесь все очень не похоже на ту обстановку, в которой она выросла.
— Что ж, глубинка — не место для таких леди, как вы.
Я поднялась к себе, чтобы продолжить сборы. После сегодняшней ночи останется пережить всего одну, твердила я себе. Я мечтала добраться до Сидней. Я приеду вечером. Во вторник зайду в Ботаническую ассоциацию, а потом закажу билет на корабль до Карибы.
Должна признаться, что перспектива увидеть Милтона Хемминга приводила меня в волнение. Я смогу рассказать ему о том, что здесь происходит. Я не собиралась бросать Фелисити. Я должна была помочь ей, даже если она не в состоянии помочь себе сама, и я верила, что Милтон Хсмминг что-нибудь подскажет.
Была просто еще одна субботняя ночь, хотя веселье внизу проходило более шумно, чем обычно. Когда все успокоились и разошлись по своим домам, была уже полночь. Я услышала, как Уильям Грэнвилл поднялся к себе.
Я ждала, прислушиваясь. Подожду, пока он уляжется, а потом лягу сама, не забыв приставить стул к двери.
Прошло десять минут.
Я легла в постель.
Наверное, минут через пятнадцать, я услышала крадущиеся шаги в коридоре. Я села в постели и нащупала пистолет. Надежно зажала его в руке и стала ждать.
Сердце у меня бешено колотилось. Шаги остановились у моей двери.
Стул слегка сдвинулся. Раздался треск, и стул упал. В лунном свете появилась ухмыляющаяся физиономия Грэнвилл а жуткая, похотливая и решительная.
Я выскочила из постели и встала за кроватью, держа в руке пистолет.
— Еще шаг — и буду стрелять, — предупредила я. У Грэнвилла сделался изумленный вид, и он остановился.
— Клянусь Богом, — удивился он. — Вы были наготове и ждали меня.
— Я знаю о вас слишком много. Убирайтесь… если не хотите получить пулю.
— Ах, ты дикая кошка, — сказал он.
— Да. И помните об этом. Сделаете еще шаг в комнату — пожалеете.
— Но вы ведь не сможете в меня стрелять, правда?
— Еще как смогу, и я это сделаю.
— Убить меня в собственном доме — и так хладнокровно.
— В вашем собственном доме, но не хладнокровно. У меня внутри все кипит — так я зла на вас. Вы мне отвратительны. Я вас презираю. Вы не человек. Вы самая низшая форма животного. Думаете, я не знаю, что здесь творится? Я хотела забрать с собой Фелисити, но она не захотела ехать. У нее неверные понятия о чувстве долга. И по отношению к кому? К вам! Называющем себя мужчиной! Отойдите. Только двиньтесь — и я буду стрелять.
