Волосы у несчастного красивого каштанового оттенка, кое-где с более светлыми, выгоревшими на солнце прядями. Глаза у него закрыты, а щеки покрыты ссадинами от ударов головы по камням.
Внезапно парень открывает глаза, и я отшатываюсь от неожиданности.
Я стараюсь убедить себя, что это всего лишь действие яда, когда он издает тихий стон.
Голубые глаза смотрят прямо на меня, и я начинаю действовать. Я подползаю, перекладываю голову незнакомца себе на колени, чтобы он не поранился еще сильней, и жду, пока яд не прекратит действовать. Его руки непроизвольно дергаются, нанося по мне удары, но я не шевелюсь. Это не его вина.
Сама не понимаю, почему я так поступаю. Именно из-за группы парней я и оказалась здесь! Им нельзя доверять. Думаю, мое желание помочь незнакомцу исходит от Иррении. Она бы поступила именно так на моем месте. Она ни за что не простила бы мне, если бы я оставила его умирать, даже не предприняв попытки спасти.
Проходит не меньше пяти минут, пока его мышцы перестают сокращаться. Я смахиваю налипший мусор с лица парня.
– Ты в порядке? – спрашиваю его. После небольшой паузы он отвечает:
– Нет.
Само собой. Дурацкий вопрос!
– Сейчас будет лучше, – заверяю я и как можно аккуратнее опускаю его голову на землю. Затем обыскиваю свой мешок в поисках целебной мази Иррении. Вскоре жестянка оказывается у меня. – Мне нужно втереть снадобье в раны на спине.
Я откидываю крышку и погружаю пальцы в коричневую жидкость.
– Что это? Пахнет ужасно! – подозрительно шепчет раненый.
– Зато должно помочь.
– Должно?!
– Я раньше никогда им не пользовалась. – Бесконечное мгновение он размышляет, а затем решается:
– Давай!
Я начинаю с самых больших укусов, один из которых находится почти в самом центре спины, откуда вырван приличный кусок плоти.
Стоит мне коснуться края раны, как парень испускает стон.
– Прости! – извиняюсь я и продолжаю наносить мазь еще быстрее. Какого количества будет достаточно? Незнакомец пытается меня оттолкнуть, но я удерживаю его на месте, прижав коленом в наименее поврежденном участке тела, и перехожу к следующему укусу. Спустя несколько минут он перестает сопротивляться. Я с удивлением наблюдаю, как раны затягиваются на глазах, а кое-где даже восстанавливается кожа. Я с грустью замечаю, что израсходовала почти половину снадобья, но не могу не помочь нуждающемуся в помощи человеку. Иррения бы этого не одобрила.
– Как тебя зовут? – внезапно спрашивает он.
– А тебя? – я не спешу раскрывать свое имя, а вместо этого продолжаю втирать дурно пахнущее лекарство.
– Сорен.
– А я Расмира.
– Спасибо, что спасла мне жизнь.
– Тебе следует благодарить мою сестру. Именно она создала чудодейственную мазь. – Он резко выдыхает от моего прикосновения к новой ране.
– Я почти уверен, что это не она отогнала дюжину кровожадных монстров взмахом топора. – Я вопросительно приподнимаю бровь. Сорен поясняет. – Я видел большую часть сражения до того, как отрубиться. Ты потрясающе владеешь оружием!
Похвала заставляет меня напрячься, и вместо благодарности я выпаливаю в ответ:
– А вот ты, должно быть, ужасный воин.
Он издает горький смешок:
– Обычно нет, но один против двенадцати…
– Что ты вообще забыл в чаще?
– Я здесь живу. Лихоземье служит мне домом уже почти год.
– Целый год! – восклицаю я. Значит… – Тебя изгнали из деревни после обряда инициации в прошлом году?
Он неожиданно ухмыляется.
– А ты, надо понимать, неудачница этого года?
Я моргаю от удивления и отстраняюсь. Спина Сорена почти полностью зажила. Я концентрирую внимание на завинчивании крышки. Жестянка теперь пуста на три четверти. Пока он не отпустил последний комментарий, я даже не жалела о том, что помогла.
– Извини, – быстро произносит он. – Понимаю, рана еще слишком свежа. Я идиот.
– Чуть было не погибший идиот, – я поднимаюсь на ноги и вытираю руки о штаны. Сорен опирается на руки в попытке тоже встать, но очень быстро падает обратно.
– Ты не могла бы мне помочь? – просит он.
– Перекатись на спину. – Парень корчит жалобную гримасу. – Она в полном порядке.
– Что? Как такое возможно? Я думал, мазь лишь приглушает боль.
Я рассказываю ему об экспериментах Иррении с кровью зирапторов. В конце концов он решается перевернуться на спину.
– Судя по услышанному, она – потрясающая девушка, – заявляет Сорен.
– Так и есть. – Я сглатываю ком в горле и протягиваю ему руку. Он ее принимает, однако стоит мне отпустить раненого, как тот начинает заваливаться на бок. Мне приходится закинуть его руку себе на плечо, чтобы удержать в вертикальном положении.
– Побочный эффект от лекарства? – удивляется он.
– Не думаю. Ты потерял много крови и выдержал нелегкое испытание. От этого у любого голова закружится.
– А ты, значит, в порядке?
Говоря по правде, я готова проспать сотню лет, но необходимость заботиться о ком-то другом придает сил. Я пожимаю плечами вместо ответа.
– Туда, – указывает Сорен, – у меня в той стороне убежище.
Мы идем плечом к плечу. Теперь становится ясно, что он лишь на пару сантиметров выше меня. Что-то мне подсказывает, что при его внешности это не было проблемой. Любая девушка сочла бы привлекательными его ярко-голубые глаза, мужественное лицо и длинные черные ресницы. Но не я. Я больше никогда не смогу с приязнью смотреть на парней.
– Итак, Расмира, – он словно подслушивает мои мысли, – ждет ли какой-нибудь молодой человек твоего возвращения?
Я сбрасываю его руку с плеча, и он обрушивается на землю всем телом. Это получилось случайно, но его вопрос был таким неожиданным. И таким болезненным. Я словно наяву увидела лицо Торрина.
– О-о, – со стоном протягивает Сорен.
Я снова помогаю ему подняться на ноги, отметая мысли о карих глазах.
– Извини. Это вышло не нарочно. – В этот раз он и сам цепляется за меня, словно не верит, что я в состоянии его удержать.
– Споткнулась, что ли?
– Что-то вроде того. – Это настолько неуклюжая попытка вежливо уклониться от ответа, что я невольно ожидаю немедленного разоблачения. Вместо этого парень комментирует:
– Ты так и не ответила на мой вопрос.
– Все верно, – довольно грубо обрываю я его. Хоть Сорен и ранен, но ума ему явно не занимать, потому что он понимает намек и дальше идет молча, лишь указывая направление.
