– Я не могу тебя потерять, Расмира… Давай все отменим прямо сейчас?
– Нет. Это мой маттугр. И я обязана его выполнить. Мне придется убить бога, чтобы вернуться домой. Да и жители деревень не поверят мне на слово. Нужно показать им, что этот негодяй использовал магниты, чтобы вселить в нас ужас.
– Я все понимаю, но затея мне все равно не нравится.
Я кладу свои ладони поверх его, а Сорен наклоняется и обессиленно соприкасается со мной лбами. Я тихо спрашиваю:
– Можешь мне кое-что пообещать?
– Что угодно.
– Не вмешивайся в сражение и не пытайся одолеть бога. Именно я должна быть победителем. Айрик обязан был добыть голову хайгозуха. Ты сам должен был украсть перо оттерикса. А я обязана прикончить Пераксоло. Пообещай, что не станешь убивать его, даже если я окажусь в смертельной опасности.
– Расмира…
– Я тебе помогла. Теперь ты должен вернуть долг.
Он закрывает глаза, словно ему приходится собрать всю волю в кулак, чтобы принять нелегкое решение. Наконец он выдавливает:
– Хорошо, даю слово. Можешь мне верить, я его сдержу.
Я целую его, обвиваю руками за шею и прижимаюсь изо всех сил, стараясь навсегда запомнить вкус его губ. Просто на всякий случай.
– Расмира!
Этот голос я знаю лучше, чем любой другой.
Отстраняюсь от Сорена и издаю счастливый вопль.
– Иррения!
Меня обнимают изящные руки, и я с пылом отвечаю.
– Я думала, ты погибла, – всхлипывая, признается сестра.
– Несколько раз была на волосок от этого, но старалась сдержать обещание, данное тебе.
Иррения продолжает стискивать меня так, что с трудом удается вдохнуть. И как в таком хрупком теле может таиться такая сила?
– Как по мне, так пребывание в Лихоземье пошло тебе на пользу, – она приподнимает голову с моего плеча и смотрит на Сорена. – Ты молодец.
Несмотря на битву, которая ждет меня через час, я издаю смешок. Всего один, но и этого достаточно, чтобы меня приободрить.
– Не только ты хочешь ее обнять, – я попадаю в цепкие руки другой сестры, Тормисы. А затем Салвании, Алары и Ашари. Вскоре я уже перестаю различать, кто именно меня сжимает.
Внезапно раздается покашливание. Сестры расступаются, и приближается отец.
Он кладет руку мне на плечо.
– Ты поступаешь очень благородно, Расмира. Умерев во исполнение маттугра, ты сможешь попасть в рай. Там мы снова свидимся, когда придет время. А собрать жителей деревень было отличной идеей. Так ты продемонстрируешь им, что моя дочь – не неудачница.
Долгое время я только и мечтала, чтобы отец мной гордился. Но сейчас я понимаю: моего уважения он не заслужил.
– Я поступаю так не для того, чтобы превознести твой статус вождя. В кои-то веки я делаю это ради себя. Кстати, умирать сегодня я не планирую. Я собираюсь продемонстрировать всем вам, что он за чудовище. И ни от кого из вас мне ничего не нужно, – последние слова я практически выплевываю в лицо матери, которая занимает место подле отца. – Я не забуду, как вы от меня отвернулись в час нужды. И не позволю вашим суждениям влиять на мою жизнь. Еще увидимся.
Выпалив эту тираду на одном дыхании, я разворачиваюсь и решительно ухожу. Однако не успеваю я пройти и нескольких метров, как кто-то хватает меня за руку.
Я нетерпеливо оборачиваюсь и вижу перед собой мать. Теперь, присмотревшись внимательнее, я с трудом узнаю ее. Она – тень той женщины, которую я помню: болезненно пожелтевшая кожа, потухшие глаза, ввалившиеся щеки, тусклые волосы. Мать выглядит потерянной и беспомощной, будто ее что-то снедает изнутри.
Она кажется сломленной.
– Расмира, – надломленно произносит она, и даже ее голос – лишь тень ее обычного властного тона. – Я так рада, что ты в порядке.
Затем мать бросается мне на шею, гладит по плечам и волосам. Я не отвечаю на объятие, так как слишком поражена.
А затем она шепчет мне на ухо:
– Я понимаю, что мне нет прощения, да и не заслуживаю я его, поэтому даже просить не буду. Рексасена уже наказывает меня за мои грехи, и когда эта земная оболочка прекратит существование, я сполна отвечу перед ней. Но хочу, чтобы ты знала: то, что я сотворила, меня убивает. Я пожалела о содеянном в ту же секунду, как ты растворилась в Лихоземье. Из меня не вышло достойной матери тебе, но я это осознала лишь тогда, когда отправила собственное дитя на верную гибель. – С этими словами погасшая жена вождя отстраняется от меня, оставив, однако, руки покоиться у меня на плечах. – Я сделаю все, чтобы остановить битву. Расскажу твоему отцу правду. Я не могу тебя потерять. Снова.
На этот раз она покидает меня, подходит к своему мужу и ждет, пока он окончит беседу с Сореном.
Я не понимаю, что произошло. Луна взошла днем вместо солнца? Рыбы отрастили лапы и ходят по земле? Кто эта женщина и куда делась моя мать?
Меня не было больше трех месяцев. Могла ли моя лживая красавица-мать измениться за такой короткий срок? Сомневаюсь. Ей придется совершить нечто большее, чем порыдать у меня на плече. Однако она предложила рассказать правду отцу…
– Стой! – я бегом устремляюсь к родителям. – Матушка, не надо. Я обязана сражаться.
– Нет, тебе не должны были назначать маттугр. Я видела, как тот мальчишка подделал укус на состязании. И я всем об этом расскажу, Расмира. Клянусь!
– Пожалуйста, не делай этого. Я прошу подождать еще немного.
И без того бледная кожа матери стала совсем пепельной.
– Но почему?
– Потому что я готова встретиться с богом лицом к лицу. Он давно уже является бедствием для всех деревень, а я могу с этим покончить. Сегодня. И не будет больше сбора Дани. Не придется волноваться, что он вернется и накажет нас. Детям не нужно будет голодать.
– Но…
– Если ты действительно сожалеешь о содеянном и хочешь, чтобы я тебе поверила, то поступишь, как я говорю.
Мать облизывает пересохшие губы.
– Так и есть. Хорошо, если ты хочешь…
– Отлично. А сейчас мне нужно побыть одной.
– Как скажешь, – она исчезает за мощной фигурой отца.
Благая богиня, что это было?
Сердце колотится так сильно, что едва не выскакивает из груди, а мысли раз за разом возвращаются к нашему разговору.
– Ты в порядке? – интересуется неслышно подошедшая Иррения.
– Давно она уже такая? – спрашиваю я у сестры, указывая на мать.
– Почти с самого твоего изгнания. И она отказывается принимать лекарства, которые я предлагаю.
Мне сложно это осознать. Подумаю позднее. Сегодня я слишком многое поставила на кон. И не уверена, правильное ли решение я приняла…
