– А откуда взялись остальные способности? – интересуется отец.
– Не было никаких способностей. Лишь магнитный металл. Первый Пераксоло обнаружил его свойства во время скитаний в Лихолесье. В землю поляны врыты железные пластины, взаимодействующие с магнитами, и именно они дают возможность парить в воздухе. А к стволу того дерева был прикреплен лист железа. – Я указываю в сторону ловушки, где до сих пор виднеется мой топор.
Вождь Маллимера не возражает, а лишь задумчиво смотрит на меня.
Их высокомерие и нежелание признать свою вину приводит меня в бешенство. Я вырываю руку у Иррении и встаю прямо перед ним.
– Это все ваших рук дело! Глупые маттугры не доказывают ровным счетом ничего! Они годятся лишь для того, чтобы озлобить изгнанных воинов до такой степени, что они готовы обречь деревни на голод и девушек на пытки, лишь бы отомстить. Если хотите кого-то винить в происходящем – начните с себя.
– Расмира, – пытается призвать меня к благоразумию Иррения. В руках этих людей – моя судьба, но мне на это наплевать. Я сумела выжить в Лихоземье. И одолела бога. Что бы они для меня ни приготовили, я справлюсь.
– Возможно, ты права, – наконец произносит отец. – Но если мы захотим кого-то поблагодарить за спасение, начать следует с тебя.
Отец протягивает ко мне руки и прижимает к плечу. Я чуть не падаю, настолько неожиданным для меня оказывается его порыв.
– Вы все вознесите хвалу Расмире Бендраугго, Богоубийце!
Меня захлестывает волна оглушительных выкриков. Я понимаю, что отец специально выделил мое родовое имя, чтобы тоже получить признание, чтобы все знали: его дочь сразила человека, наводящего ужас на окрестные деревни.
Однако впервые мне нет дела до его намерений.
Я впервые чувствую себя – собой.
* * *
Затем все возвращаются в свои деревни. Как мы поступили с телом Пераксоло-Кадмаэля? Вожди решили оставить его там, где его настигла гибель. Зирапторы с ним разберутся. Это была именно та участь, на которую сам развенчанный бог обрек предыдущего вождя Рестина. Тот приказ, как я теперь понимаю, был нужен, чтобы не дать заметить следы от метательного треугольника.
Мне с трудом удается покинуть зрителей битвы. Да и потом выкрики «Богоубийца!» еще долгое время летят мне вслед. Люди окружают меня, хотят высказать поздравления и призвать благословение богини, благодарят за разоблачение фальшивого божества.
Лишь после настойчивого заверения Иррении о необходимости отвести меня домой, где хранятся все лекарственные средства, отец разгоняет остальных зевак.
Он лишь радуется возможности самому завладеть их вниманием.
И теперь я сижу на кровати в комнате сестры, а склянки с мазями и притираниями смотрят на меня с многочисленных полок. Сорен, Айрик и Ароэ занимают места на полу, восседая на подушках и мехах, и наблюдают за процессом лечения. Несмотря на то, что с богом мне удалось справиться, они настояли, чтобы проводить меня домой.
И вот все мы здесь.
– Ты скоро меня отпустишь? – жалобно спрашиваю я Иррению. – Хочу наконец улечься спать на своей кровати.
– Не торопись, – отвечает непреклонная целительница. – Нужно еще обработать порезы на лице.
– Да это просто царапины!
– Ты сейчас пациент и должна выполнять указания лекаря.
Мне давно известно, что в таких случаях спорить бесполезно. К тому же я слишком наслаждаюсь знакомым уютом от ухаживающей за мной сестры, ее доброта проливается мне на сердце не меньшим бальзамом, чем мазь на раны. Хотя спать мне хочется по-настоящему отчаянно.
– А мне еще казалось, что это Расмира любит командовать, – шепчет Айрик на ухо Сорену.
– Эй, я все слышала! – окликает его Иррения.
Айрик лишь широко ухмыляется и пододвигается ближе к Ароэ и получает кроткое заявление:
– Учти, если она решит тебя наказать, то я защищать не буду.
– Подумать только, я пережил бесчисленные атаки чудовищ только для того, чтобы умереть от рук младшей сестренки Расмиры…
– Я старшая сестра, – возмущается Иррения.
– Да? А такая малышка, что кажется, будто младшая.
Сестра закрывает глаза и глубоко вдыхает, чтобы успокоиться.
– Говоришь, ты жила с этим созданием по собственной воле? – уточняет она спустя пару минут.
– У меня просто не было выбора, – заверяю я ее.
Затем сестра бросает взгляд через плечо на Сорена, внимательно наблюдающего за всеми ее действиями.
– Пожалуй, я бы тоже потерпела ради такого красавчика.
Воин отчаянно краснеет, но до того, как он успевает отреагировать, Айрик отпускает очередной комментарий:
– Под красавчиком ты наверняка подразумевала меня.
– Я бы тебя так не назвала.
– А я называю, – вмешивается Ароэ.
Их обмен колкостями настолько заразительный, что я тоже не могу удержаться от замечания:
– Я тоже не считаю тебя привлекательным.
Сорен улыбается мне своей самой обворожительной улыбкой.
– Два голоса против двух, – подводит итог Иррения. – Значит, голос Сорена – решающий.
– Как его голос может быть решающим, если дело касается его внешности? – возмущается Айрик.
– Тогда твой голос тоже не принимается в расчет, и Сорен объявляется победителем.
Ароэ с трудом удается успокоить разъяренного возлюбленного. Айрик пока плохо знает мою сестру, чтобы понять, когда она лишь поддразнивает, а я слишком наслаждаюсь перепалкой и не спешу его просвещать.
Однако спор прекращается сам собой, когда дверь в комнату распахивается и внутрь входит отец.
Я лишь издаю стон про себя.
– Ты позаботилась о самых серьезных ранах? – интересуется он. – Расмира нужна мне по срочному вопросу.
– А до завтра он не подождет? – невежливо спрашиваю я. Неужели отец собирается заставить меня идти на допрос к старейшинам прямо сейчас? Или хочет принудить меня пройти через всю деревню, чтобы собрать еще больше похвал и привлечь к себе еще больше внимания?
– Не думаю, что ты пожелаешь откладывать это до завтрашнего дня. Дело касается твоей матери.
При этих словах я встаю так быстро, что Иррения едва не роняет тряпицу для перевязки ран.
* * *
Я следую за отцом по улицам деревни, Сорен идет за мной. Айрик остался в комнате Иррении. Думаю, он просто не хотел оставлять Ароэ. Меня такое положение дел устраивает.
– Я побеседовал со старейшинами, – роняет на ходу отец. – Ты должна знать, что тебя восстановили в правах наследницы и объявили во всеуслышание воином и женщиной. Я бы предпочел, чтобы ты присутствовала при этом, но Иррения бы не позволила. Однако существует дело, требующее твоего безотлагательного внимания.
