– А квартирка ничего такая, пойдет. Не пентхаус, конечно, но и не лачуга окраинная, – осторожно опускаясь в кресло, пробормотал я.
– Мне тоже нравится. – Сев в кресло, расположенное параллельно тому, которое занял я, Давид вынул из кармана брюк четки. Они состояли из крохотных человекоподобных черепков, разделяющихся на три цветовых участка. Красный, белый и черный. Принявшись перебирать пальцами белые черепки, он спросил: – Уютная, правда?
– Для сорокапятилетнего холостяка самое то.
– Неужели так старо выгляжу? Мне вообще-то и сорока еще нет. Тридцать восемь недавно стукнуло.
– Да я не всерьез. Тебе и тридцати пяти не дашь.
– Как самочувствие?
– Так себе. Вчера мне так и не удалось поблагодарить тебя, что приютил и с врачами подсуетился…
– Перестань. Мы теперь в одном котле варимся, поэтому должны помогать друг другу. Ты хоть выспался?
– Да какой там. Проворочался всю ночь. Ни вздохнуть, ни выдохнуть.
– Ничего, скоро оклемаешься. Главное, что жив остался.
– У меня тут вопросов поднакопилось.
– Так задавай. На все ответить пока не смогу, но на некоторые разрешение имеется. За квартиру можешь не переживать – на жучки и всякую подобную живность проверена.
– Какая основная цель твоей хваленой организации? Забрать у богатых и раздать бедным?
– Во-первых, она уже такая же моя, как и твоя. Во-вторых, где-то через недельку ты увидишься с нашим руководителем, и вот он тебе все и растолкует.
– Мороз включаешь? Ладно. Тогда какая моя роль во всем этом? Шакалова охранять? Следить за ним? Но к чему столько лишних трудов, если можно просто уничтожить гада? К примеру, какой-нибудь несчастный случай или…
Бросив четки на стеклянный столик, стоявший между кресел, Давид вытаращился на меня как на слабоумного.
– И что потом? Все вокруг наладится?
– Нет, но на одну сволочь в мире станет меньше.
– Ну и толку-то? Шакалов всего лишь марионетка, и на его место поставят другую, благо сволочей в мире предостаточно. А вот чтобы потом подобраться к обновленной марионетке… на это уйдут годы.
– Будущий мэр Москвы – марионетка?
– Естественно, как и нынешний. Да что там мэры, тут президенты стран – одни сплошные марионетки.
– Президенты? И наш, что ли?
– Давай пока не будем об этом. Чтобы информация усвоилась, нужно быть к ней готовым, а ты еще даже и азов не знаешь.
– Да не вопрос. Все равно я не верю, что и президенты…
– Знаю. По Шакалову все ясно?
– Ага. Значит, пусть пока шалит да разбойничает?
– Пусть. Помни, что нас интересуют фигуры куда более влиятельные, чем какие-то там чиновники. И пока они ставят на Шакалова, мы будем оберегать его никчемную жизнь, как свою.
– А чем выше он поднимется, тем ближе будет к своим хозяевам?
– О, понемногу начинаешь вникать.
– Было бы во что. Как хоть называется эта ваша, то есть наша организация? Сколько человек в ней состоит?
– Точной цифры не знаю, а если бы и знал, то не сказал бы. Будь уверен, нас немало.
– Ясно. А название тоже не знаешь? Или не скажешь?
– Почему же, знаю. И скажу. «Молот».
Ноющие ребра, сдавленные бинтовой повязкой, преобразовали вырывающийся смех в приглушенный кашель.
– Чего-чего?! «Молот»?!
– «Молот».
– Ну и примитив. У морской свинки моего бывшего тестя и то погоняло лучше.
– Зря ты так! Никакое оно не примитивное и, по мне, так очень даже удачное! Оно отлично передает сущность организации! Оно звучит! И вообще я горжусь, что состою в «Молоте»!
– Э, тише, тише, друг. Вот ты разошелся-то.
– Просто относись с уважением к нашей организации, ее названию и к людям, которые в ней состоят. «Молот» – это…
– Больше не произноси это слово в моем присутствии, ладно? Меня от него коробит. Неужели нельзя было что-то посолиднее придумать? «Незримая стража», например, «Безмолвные каратели», «Санитары человечества». Или на крайний случай могли бы что-нибудь из классики позаимствовать типа «Воины света», «Кулак справедливости». В общем, думай, что хочешь, брат, но с названием вы явно лажанулись. – Договорив, я снова прокашлялся.
– Считаешь, это смешно?
– Вижу, что нет.
Помимо пары журналов, сенсорного пульта от домашнего кинотеатра и четок на столике располагался хромированный поднос с початой бутылкой скотча и двумя гранеными стаканами. Еще с первых секунд диалога я старался сдерживать себя, косясь на светло-золотистую жидкость. В свое время скотч стал одной из моих слабостей. Не хотелось бы лишний раз поносить тестя, но это он меня пристрастил.
Терпение лопнуло! Довольствоваться лишь вожделенными взглядами и обильным слюноотделением я больше не собирался. Наполнив стакан на треть, я с наслаждением понюхал скотч и сделал глоток.
– Кстати, ты заикнулся об атамане нашенском… – Я сделал еще глоток. – Кто он? Поди, человек не бедный?
– В свое время все узнаешь, – раздраженно ответил Давид. – Я бы не пил на твоем месте. Уколы и таблетки с алкоголем несовместимы. Только хуже будет.
– Но ты не на моем месте, правильно? А я парень крепкий, так что…
– И упрямый, как известно кто!
– Ладно, ладно, не злись, я совсем чуть-чуть. Просто на вкус попробовал. И стоит признать, что виски отменный! – Опорожнив стакан, я вернул его на законное место.
– Еще бы! Настоящий шотландский.
– Я должен кое-что тебе рассказать о своем прошлом, которое напрямую связано с Шакаловым. Чтобы ты понимал, каково это мне – находиться рядом с этой падалью, да еще и служить ему. Зад его знатный оберегать.
Давид налил себе виски, залпом опрокинул и, плеснув еще, произнес:
– Я и так все понимаю, Никита. Я в курсе того, что случилось с поселком Потрошино. Мне жаль, правда, но ради тех, кого мы еще можем спасти, ты должен переступить через свою гордость, боль и ненависть.
– Откуда знаешь?! – нахмурился я.
– Неужели ты веришь, что попал бы в организацию, если бы мы о тебе ничего не знали?
– Следили за мной?!
– Как только Шакалов наладил отношения с Петром Стаховым, мы сразу же взяли в разработку всех его знакомых и родственников, в том числе и тебя. Мы уже около года за тобой наблюдаем.
– Года?!
Давид вздохнул и развел руками.
– Походы к психотерапевту и вчерашняя стычка с Шакаловым оказались решающими в последующей вербовке.
– А то, как мы с врачихой ночами забавлялись, вы тоже слушали, да?! Извращенцы!
