– Теперь ясно, почему ты такой зеленый.
– М-да, логика у тебя, конечно, наимощнейшая. Согласно ей, вы все должны быть либо синими, либо, что еще более печально, голубыми.
– Отлично, разобрались: ты не из-за этого зеленый, только начни теперь с того места, когда на вас долговязые напали. Добро?
– Да пожалуйста! – выпалил он.
– Спасибо.
– Нам был выдвинут ультиматум: преклониться перед ними и стать рабами или сражаться и погибнуть. Совет выбрал второе. Началась война. Правда, длилась она недолго. Всего девять земных дней. Мы отбивались как могли и чем могли, но все оказалось тщетным. Наше оружие и летательные аппараты не шли ни в какое сравнение с их военной мощью. Десятки миллионов муклорнианцев погибли в первый же день страшной, мучительной смертью. Почти все они сгорели заживо. Костей даже не осталось. Но мы продолжали сопротивляться, и к четвертому дню количество убитых возросло до миллиарда. А это на то время почти четверть населения Муклорна.
Последовала пауза.
– Что было дальше?
– Дальше? Будет тебе дальше! Наш дух нельзя было сломить, и это стало для нас приговором. Им не составило большого труда уничтожить все живое на планете. Выжечь дотла! Они применили секретное оружие, обладающее невообразимой силой. Нескольких сотен ударов оказалось более чем достаточно, чтобы превратить в пепел все, что было мне дорого.
– Они что, полностью планету уничтожили? Как в космических операх? Взорвали ее, превратив в метеоритные осколки, которые теперь блуждают по всему космическому пространству? – сжимая мою руку, протараторила Натали.
– Бедные маленькие зеленые человечки. Бедная зеленая планетка. Бедные зверюшки, – печально высказалась Дашка.
Скривив рот и закатав глаза, коротышка что-то пробурчал. Затем покрутил головой, потряс руками и, сложив те на блочном устройстве, одарил девушек злобным взглядом.
– Вы меня просто убиваете! Вот ты, например, зеленоглазка, – обратился он к Натали, – излагаешь так, будто мы какой-то фильм фантастический обсуждаем или роман. Опомнись! Миллиарды жизней загублены! Миллиарды! И это реальность, а не фантазия! Да, и еще… Планета не разлетелась на осколки, как бы тебе этого ни хотелось. Она, как и раньше, движется по своей орбите, но совершенно не пригодна для жизни. Я верю, что со временем Муклорн очистится от радиации и всяких ядовитых веществ и станет прекрасным домом для каких-нибудь достойных поселенцев, но произойдет это еще очень и очень не скоро.
Разобравшись с докторшей, он занялся Дарьей:
– А ты, блаженное дитя, хоть иногда думаешь перед тем, как что-то сказать? Что это вообще была за хохма такая: бедненькие маленькие зеленые человечки? Создается впечатление, что ты говоришь о замороженных бройлерах, несправедливо выпотрошенных и мирно почивающих на прилавках ваших магазинов, а не о разумном, цивилизованном народе. Как так?!
Опустив глаза, девушки промолчали.
– Не обижай наших девчонок. Они не со зла, – заступился Кирилл.
– Вот именно, нечего быковать, – поддержал я. – Лучше расскажи, как ты умудрился уцелеть в этой мясорубке?
– Как только началась война, спецотряды лантисофурийцев высадились на нашу планету и захватили в рабство несколько тысяч семей. Одной из них оказалась и моя. У меня была очень дружная и большая семья. Отец, мать, четыре старших сестры, младший брат, год как родившийся, и, само собой, я, семи лет от роду. Нас доставили на ту же планету, на которую сейчас летите и вы. На Цизарбию.
– Родина долговязых?
– Нет. Еще одна порабощенная планета.
– И что случилось с теми семьями, в том числе и с твоей?
– Большинство из них погибло при попытке поднять восстание. Еще какая-то часть полегла от каторжных работ и рук лантисофурийцев, захотевших позабавиться. А многие остальные, кому уж очень не повезло, становились обедом для долговязых тварей. Своей смертью умерли немногие, очень немногие. Что касается моей семьи, то ей досталось отовсюду, но я не хочу об этом вспоминать. Да и не буду.
– Раньше я только догадывался, теперь же знаю точно.
– Что именно?
– Видели мы с Давидом на той турбазе, как они, скоты, людей потрошили. Просто жуть!
Приложив ладони к лицу, Дашка ойкнула. Натали, как всегда, держалась молодцом. Без воплей, без соплей и без всяких там нервов.
– Да, они не только порабощают более или менее цивилизованные народы, они их еще и пожирают. Но только молодых особей. Старых скармливают своим домашним питомцам. Мясо землян долговязые твари считают самым наивкуснейшим, а мозг так и вовсе чуть ли не деликатесом. Хотя потроха они любят не меньше. Сердце, печень, легкие…
– Давай без подробностей, ладно? Я и так достаточно насмотрелся. К тому же среди нас есть дамы, и они очень напуганы.
– Ладно.
– Почему тебя не сожрали?
– Меня решили оставить как какого-то экзотического зверька, последнего в своем роде. Как шута. Как напоминание о героической победе на Муклорне.
– Но какой смысл поганить целую планету? Разве им помешали бы лишние природные ресурсы, да и рабы тоже? Почему просто не поработить всех, затратив на это чуть больше времени, и потом преспокойно одних пожирать, а других эксплуатировать на добыче этих самых ресурсов?
– Может, возиться не захотели, а может, и угрозу в нас какую увидели. Ведь мой народ был одним из немногих, посмевших оказать им сопротивление, притом еще настолько неистовое. Вот, может, и струхнули, что революционная волна захлестнет все галактики.
– Гляньте, гляньте! Луна! – указывая руками на экран, заставила нас встрепенуться Дашка. – Какая же она красивая!
Кажущаяся холодной, безжизненной и однотонной, Луна меркла перед величественной красотой Земли, но все равно не оставляла равнодушным. Она навевала какие-то неоднозначные чувства. Тоску по дому, жалость к себе и радость, что мы все еще живы. А еще я ощутил пугающий холодок, вихрем пронесшийся по телу, когда представил, что могло скрываться в кратерах на ее поверхности.
Судя по лицам остальных, Луна у них бешеного восторга не вызвала. У меня, признаться, тоже, но я не стал корчить из себя бывалого космонавта, до такой степени насмотревшегося на все эти Луны, Нептуны, Юпитеры и Сатурны, что аж тошнит.
Дашкины возгласы были не лишены здравого смысла, но это я так думал, другие же считали иначе. Они отреагировали едкими негромкими смешками и недоуменными взглядами. Мне даже стало обидно за нее. Физиономия Кирилла тоже выражала недовольство толпой, но высказаться по этому поводу он так и не решился. Моя названая сестра срочно нуждалась в чьей-то руке помощи. И я ей, не мешкая, ее протянул:
– Да, родная, впечатляет! Есть в ней что-то таинственное и завораживающее!
Дашка заулыбалась.
Натали ущипнула меня за запястье, но сразу же потерла в том месте и погладила. Коротышка махнул рукой, мол, что взять-то с них, со слабоумных. Назар и бородатый уставились на Луну, пытаясь отыскать там то самое таинственное и завораживающее. А Давид, посматривая на всех нас, не переставал посмеиваться.
