Настя полистала файлы компа, с которого изображение было выведено на широченный, метра полтора в ширину, вогнутый телевизор, наткнулась на порнушку, которой у Мишки было накачано просто-таки немерено, и минут пять, хмурясь, смотрела на то, как свиваются в судорожных объятиях человекоподобные существа, ненатурально постанывая и пыхтя. Это было грязно, тупо, скучно, а еще – до дрожи напоминало о том, что делали с Настей насильники несколько дней назад. Потому она грубо выругалась, выключила компьютер и даже плюнула в сторону телевизора. Встала и пошла готовить обед – для себя и для девчонок.
Готовить она умела, хотя и не особенно любила. Если они с мамой ели дома, они обычно пользовались полуфабрикатами: разогрел – и ешь. Не очень вкусно, зато времени отнимает мало. Или ходили (ездили) в какое-нибудь кафе.
Готовить Настю научила бабушка – и блины печь в том числе. Настя любила ее блины – толстые, дырчатые, пропитанные маслом. Настоящий ужас фитоняшек, с дрожью считающих каждую проглоченную калорию. Мама всегда возмущалась и фыркала, глядя на то, как Настя наслаждается, поедая бабушкины пироги и блины. Маме стоило огромных усилий поддерживать свою физическую форму в должном порядке – ведь это ее богатство. Кому нужна толстая стареющая баба? Мужчины любят молодых стройных фитоняшек. Или не очень молодых, но стройных. Настя же на зависть своей маме вообще не толстела, сколько бы пирогов не съела и в какое бы время суток. На что мама говорила, что в пятнадцать лет она была такой же… а вот что будет в тридцать лет…
Нет, бабушка Насти полной не была. Но и стройняшкой ее назвать язык бы не повернулся. Так что все впереди. Было – впереди. Теперь – позади.
На десять человек приходилось варить в двух больших кастрюлях, благо что такие в Мишкином доме нашлись. Как и запас картошки, как и ящики тушенки в прохладном глубоком подвале.
Мишкин папа, бывший инженер-геолог, некогда работавший на Севере и доросший до крупного менеджера в отделении Газпрома, был запасливым человеком, готовым к любым неожиданностям, в том числе и к апокалипсису. Нет, скорее всего не к апокалипсису, а к ядерной войне, но… хм… разве ядерная война не апокалипсис? Да какая разница… в общем, он забил склад продуктами на годы вперед, а сам дом построил с таким расчетом, чтобы в нем можно было выдержать длительную осаду – толстенные стены то ли в четыре, то ли в пять кирпичей, которые и жару летом в дом не пустят, и от холода зимой уберегут. Стеклянные окна и двери выдержат выстрел из автомата, а возможно – даже пулю из крупнокалиберной снайперской винтовки. По крайней мере так говорил Мишка, а ему можно верить. При всем своем кажущемся раздолбайстве, Мишка был серьезным, не бросающим слова на ветер парнем. Ему точно можно верить.
Впрочем, Настя верила всем, кто был в их пятерке, – само собой, Лене, Андрею – тоже, Мишке и Митьке без всякого сомнения. Хорошие ребята, дельные и правильные. Что будет дальше, Настя не знала, но точно знала только одно – им надо держаться вместе. Теперь они больше чем соратники, можно сказать – семья.
Настя прикинула, сколько продуктов нужно, чтобы накормить десять девчонок, и пошла за тушенкой. Нет, а что еще делать-то? Где взять свежего мяса? Нескоро еще они поедят борщ с говядиной, точно. Если и выжили отдельные коровенки, то бродят они где-то по сельской местности, не здесь, по голому асфальту. Да как-то и стремно было бы убивать несчастных животин, выживших после апокалипсиса. Тушенка вполне съедобна, и ее можно набрать немереное количество – та же «Лента», считай, под боком. Грузи, вези, питайся. Только хранить где? В холодильнике? И как это до сих пор электричество не отключилось? Даже странно…
Решила сделать рисовой каши с тушенкой. А что? Питательно и вкусно! Только надо на сковороде делать, а не в кастрюле. Ну, чтобы не пригорало. Берешь сливочное масло, бросаешь на сковороду, подливаешь водички, в воду плюхаешь тушенку. А еще – специи всякие типа перца красного, перца черного. Чеснока побольше кладешь, лаврушку. Ну и кипятишь эту массу, разбивая ложкой комки тушенки. А потом в густую, остро-пряно пахнущую жижу кладешь рис. Лучше «Краснодарский», круглый, он хорошо впитывает сок, и получается вкуснее. Каша булькает, рис набухает – тут, главное, кашу не прижарить к дну сковороды. На десять человек мешать кашу трудно, объем большой, но нужно стараться.
Вообще-то кухня в этом доме – это не кухня, а что-то вроде музея современной кухонной утвари. Чего только нет! Посуды – море! Кухонная техника – самых лучших марок! А из ножей, что пристроены в специальные стеллажи вдоль стены, можно было бы составить хорошенькую экспозицию этого самого музея. Тут и японские ножи, и немецкие, и шведские – любой самый дорогой импорт. И российских ножей хватало – некоторые Настя так вообще увидела здесь первый раз в своей жизни и не могла понять, для чего они такие нужны, что с ними надо делать. Вот, например, странный нож – острый, как бритва, с клинком толстым у рукояти и тонким, гибким, начиная с середины. А по лезвию – узорчатые разводы, какие, как Настя знала, должны быть у настоящего булата.
Как оказалось, это и был настоящий булат. Филеровочный нож. То есть нож, предназначенный, к примеру, для того, чтобы снимать филей со здоровенной рыбины.
Это Мишка ей рассказал. Оказалось, что он вообще любитель холодного оружия и всяких там пырялок и металок. Ножей то бишь и дурацких метательных звездочек а-ля ниндзя. И о ножах Мишка знает все, что может знать любитель ножей.
Кстати сказать, он и метал эти самые ножи, как цирковой артист, – однажды показал, красовался перед Настей и Леной и хотел утереть нос Митьке, с которым у них была странная дружба. Странная потому, что они дружили, но одновременно постоянно что-то доказывали друг другу. Типа «письками мерились» – кто что умеет делать лучше. И тут, без всякого сомнения, победил Мишка. Настя даже нарочно поддразнила Митьку, сказав с притворным сожалением, что думала, будто Митька умеет метать ножи гораздо лучше Мишки. Жаль, что ошиблась!
Митька был так раздосадован, что даже не спросил, с чего это Настя решила, что он должен уметь метать ножи, как киношные ниндзя? А если бы спросил, у Насти уже был заготовлен ответ: потому что считала, будто Митька знает и умеет гораздо больше, чем многие ее знакомые.
Ну так… подразнить слегка. А то надоел своими взглядами, облизывающими Настю с ног до головы. Не светит, парень! Если уж насчет какого-то парня и приходили в голову шальные мысли, то на место любимого уже давно имелся реальный кандидат. Ростом повыше!
На кашу ушло около получаса, а еще полчаса – на то, чтобы разложить ее по чашкам и накормить толпу «роботесс». Настя надеялась, что они, как Катя, начнут выходить из своей «задумчивости», но, увы, сегодня этого не случилось. Настя пыталась разговаривать с девчонками, заглядывала им в глаза, тормошила, но… все без толку. Они даже не смотрели на нее. Глядели СКВОЗЬ, в пустоту – бессмысленные, бездумные, пустые куклы.
Настя вдруг с грустью подумала о том, что этим девчонкам сейчас гораздо легче, чем ей, чем всем тем, кто осознает происходящее. Это как наркоз – спишь себе и спишь, а тебя оперируют. Режут, долбят, сшивают. Вот только пробуждение очень болезненное. Пока спишь – все хорошо. А потом начинают болеть раны…
