С 6 июля 1943 г. район Бора, после непродолжительного периода нахождения в зоне ответственности 297-й пехотной дивизии Вермахта
[441], перешел под контроль болгарской 25-й дивизии. Ей были тактически переподчинены 5-й специальный штаб охраны железной дороги, 288-й, 923-й и 977-й батальоны земельных стрелков, размещавшиеся в районе части РОК и СДК
[442].
Говоря о деятельности подполья на руднике и в его районе, можно отметить, что в ней также участвовали русские эмигранты: подряда на укладку рельсов узкоколейки от Бора до Пожареваца добился Б. Дубровин. В возглавляемую им и активно помогавшую партизанам группу вошли также инженер Борис Рядов, техник Лев Петров и другие русские
[443]. Вообще же, подрывная работа в Боре координировалась в основном Зайчарским партизанским отрядом и доставляла немало проблем оккупационным силам. Так, в октябре 1943 г. двое подпольщиков осуществили поджог «белогвардейской» казармы в лагере «Дрезден», в результате чего она была частично уничтожена. Затем они же помогли осуществить побег с «четвертого километра» 15 советским военнопленным-служащим рабочей команды, которых через Рготину переправили в Зайчарский отряд
[444].
Если в случае с обладавшим большим и хорошо вооруженным гарнизоном Бором повстанцы были вынуждены ограничиваться лишь диверсиями и шпионажем, то на других объектах, защищенных меньшими силами, ситуация была сложнее. 30 сентября Стишская рота Пожаревацкого отряда даже предприняла атаку на охраняемый 10-й ротой Костолац. Целью партизан в данном случае было разоружение шуцкоровцев и освобождение заключенных лагеря в Острово. Но группа, выделенная для устранения караула, не справилась с задачей и была вынуждена застрелить часового. Охрана лагеря была поднята по тревоге, нападавшие лишились фактора внезапности, а выигранного времени хватило, чтобы к русским подошла помощь из Пожареваца. В итоге партизаны отступили, потеряв в бою убитым ротного комиссара Еленко Джокича. В 10-й роте погиб военнослужащий Николай Малинин, еще один человек получил ранение. В качестве ответных репрессий 5 октября было казнено 75 заложников-коммунистов
[445].
За несколько дней до нападения на Костолац другие заметные и крайне неприятные для немецкого командования события произошли в укомплектованной бывшими красноармейцами 11-й роте, дислоцировавшейся в придунайском селе Брница. 26 сентября выстрелом из засады был ранен ее командир гауптман Кондратьев, а следующей ночью 32 солдата бежало к повстанцам. После этого происшествия подразделение было расформировано, а оставшийся личный состав распределен в основном между 1-й и 2-й ротами полка
[446].
Вероятно, именно эпизод перехода на сторону противника в 11-й роте вызвал изменение в судебной системе РОК: уже в следующем месяце распоряжением командования в частях были введены военно-полевые суды, которым предписывалось на месте разбирать факты особо опасных преступлений, в том числе дезертирства и неисполнения приказов
[447].
Дезертировавшие заранее установили связь с местным командиром равногорцев капитаном Вукчевичем и после побега вошли в состав созданного четниками русского подразделения. В ряде мемуаров, в частности, одного из британских офицеров связи при частях Михайловича майора Джаспера Рутама, приводятся некоторые касающиеся данной группы подробности. Во главе нее стоял бывший советский офицер – старший лейтенант Акимов (по другим данным – майор Михаил Абрамов), бежавший из немецкого плена в Македонии
[448]. Насколько можно понять, она включала и определенное число других лиц, ранее не служивших в РОК, хотя бывшие солдаты 11-й роты однозначно составляли ее костяк. Рутам положительно отзывался об антинемецких настроениях перебежчиков, но констатировал плачевное состояние их обмундирования, нехватку оружия и плохое отношение к ним четников, видевших в них коммунистов
[449].
Равногорцы активно использовали факт перехода для пропаганды среди других советских военнослужащих РОК. Так, для разложения солдат использовались листовки на ломаном русском языке
[450], в которых сообщалось, что «Ваши товарищи которие пришли к югословенской войскам Драже Михаиловича в реону Голубачком [районе Голубаца – А.С.] отлично чувствуют. Между нами они отлично имают задоволствие между своим братям, которие находятся в свободи их всесловенских лесах». Далее в листовке содержались призывы быть «неповяремы к руским емигранты, потому что они вас предадут немцом» и дезертировать «да у том случаю возмете что болше муниций [патронов – А.С.] и пулимлотов»
[451].
