1-й и 5-й полки, западная Сербия, январь-август 1944 г
Первые в 1944 г. потери казачий полк понес уже 5 января. Причем инцидент произошел на территории Хорватии: в тот день около 11.00–11.30 на перегоне между Кленаком и Платичевом повстанцами-коммунистами был подорван и атакован шедший из Белграда в Шабац пассажирский поезд. С обеих станций немедленно были высланы домобранские патрули, которые попали в засаду, причем группа из Платичева была частично уничтожена, а частично захвачена. В итоге, когда помощь смогла пробиться к поезду, он уже был разграблен, а все выжившие пассажиры уведены нападавшими. На месте погибли девять немецких и восемь хорватских военнослужащих, а также трое гражданских. Чуть позже партизаны убили еще восемь захваченных немецких солдат и офицеров и много гражданских, а остальные хорватские военнослужащие (кроме одного домобрана) и штатские – всего 14 человек – были ими освобождены. Насколько можно понять, многие представители оккупационной армии были отпускными, как, например, СС-манн фольксдойче Вильгельм Принц. Значительную часть убитых гражданских составляли местные немцы, среди которых были двое функционеров немецкой Народной группы Хорватии, студент, учитель, рабочий, почтовый чиновник, машинист и кондуктор состава
[628].
В числе погибших оказались солдаты 1-го полка Григорий Сурядный, Константин Привродский и Василий Сахаров. Евгений Тихоцкий писал, что в Шабаце слышали взрыв и стрельбу на противоположном берегу Савы, но почему не пришел ожидавшийся поезд с почтой, стало известно лишь вечером, когда из Хорватии прибыли другие солдаты полка, один из которых участвовал в опознании и привез личные знаки погибших
[629].
Нападение было осуществлено 2-м и 3-м батальонами 1-го Сремского партизанского отряда. По их отчетам, большая часть состава при взрыве не пострадала, за исключением уничтоженного паровоза и багажного вагона. Среди гражданских были расстреляны 13 «изменников народа». В списке трофеев и награбленного имущества, кроме оружия (из числа которого следует, что не все находившиеся в поезде военнослужащие были вооружены), униформы и обуви, большой денежной суммы в хорватских кунах, часов, чемоданов, велосипеда, снятого с убитых нижнего белья, фигурирует гражданская почта, в том числе, вероятно, адресованная и солдатам 1-го полка. В бою со спасательными партиями получил смертельное ранение один партизан
[630].
В дневнике Бабовича можно прочесть, что звуки винтовочной и пулеметной стрельбы из-за реки были слышны около часа. Убитых солдат доставляли в Шабац, где немецкими властями были срочно мобилизованы плотники, которые должны были сделать 26 гробов. Погибших русских поместили в больничной часовне
[631].
В составе 2-го партизанского батальона (командир – Вукашин Биволаревич «Вольф») в нападении участвовал отряд примерно из 16 человек бывших советских военнопленных под командованием интенданта 3-го ранга еврея Петра Оранского. В своих послевоенных мемуарах он датировал этот эпизод предыдущим месяцем и представил его как нападение на эшелон, на котором 150 немецких офицеров спешили на Рождество в Германию. При этом шел он, по словам Оранского, из Румы в Белград (то есть получается, что отпускники направлялись в обратную своей цели сторону). Количество погибших он исчислял «десятками», а пленных – в 96 человек
[632].
К этому периоду относится усиление негативных тенденций дисциплинарного плана среди личного состава полка. Например, в начале 1944 г. стрелок 1-го полка Степан Кофанов был приговорен к трем годам и трем месяца каторжных работ за угрозы в отношении начальника и нарушение правил караульной службы. Член верховного штаба НОАЮ Сава Орович 13 января переписал в свой дневник данные одной из партизанских разведсводок о частях 1-го полка. В числе прочего там говорилось об их очень слабом моральном состояним и неверии в конечную победу Германии. Нам данные утверждения представляются необоснованно обобщенными и граничащими с пропагандой, но заслуживают внимания сведения о пьянстве личного состава и что «солдаты воруют все, что им попадается под руку, и продают гражданским»
[633].
Представление о настроениях другой части военнослужащих дает письмо гауптмана Александра Шмелева (командира дислоцировавшейся в Заяче 10-й роты), написанное им жене и дочери в Болгарию. «По-прежнему, продолжаем добросовестно исполнять ту службу, которая определена нам фюрером. Появляются новые части из молодежи, приезжающей из освобожденных областей. Казачьи полки молодых дивизий соперничают между собой в доблести. Бог даст, здравый смысл в сербском народе победит и он вернется на свой национальный путь. Тогда и нам будет легче, а может быть даже получим другие, более близкие нашему сердцу задачи. Мы рассуждаем так. Лишь бы Бог благословил победу нем[ецкого] оружия над большевизмом, а [неразборчиво] благополучие, а особенно наши семьи и Родину, мы обретем безусловно»
[634].
Интересно и его свидетельство о ситуации в районе: «Ввиду того, что начиная с Нового года мы ждали «гостей» которые нас обещали на праздничках «посетить», мы постоянно находились под «касками»
[635]. Возможно, повышенная готовность была следствием одного из «ультиматумов», периодически получаемых частями от четников. 1944 год характеризовался тем, что немецкое командование в районе стало заключать перемирия с некоторыми группами равногорцев. Но даже с ними отношения оставались крайне натянутыми. Например, Милорад Бертолино вспоминал, что в середине года в личном конфликте с шуцкоровцами в Лознице был убит четник Милан Доскович, на похоронах которого звучали завуалированные антиоккупационные призывы
[636].
