– Абсолютно.
В этот момент Кэти показалось, что она по-настоящему ненавидит Элли.
– Ваша честь, – послышался его голос – о Господи! – его глубокий милый голос. – Можно я… – Он поднял с трибуны коробку с салфетками и кивнул в сторону Кэти.
– Нет, мистер Синклер. Вы останетесь на месте, – распорядилась судья.
– Я должен это опротестовать, Ваша честь! – настаивал прокурор. – Мисс Хэтэуэй выставила этого свидетеля для чисто драматического эффекта, в этом нет особого смысла.
– Я еще даже не допросила его, Джордж, – сказала Элли.
– Советник, подойдите, – сказала судья Ледбеттер.
Она что-то сердито зашептала Элли и окружному прокурору, их голоса иногда поднимались. Адам смотрел на Кэти, которая продолжала рыдать. Потом взял коробку с салфетками и открыл калитку, закрывающую свидетельскую трибуну.
Судебный пристав сделал шаг вперед:
– Сэр, простите, но…
Адам протиснулся мимо него и, громко топая ногами, направился к столу адвоката. Судья Ледбеттер окликнула его по имени. Он продолжал идти, и она постучала молотком:
– Мистер Синклер! Вы сейчас же остановитесь – или я привлеку вас за неуважение к суду!
Но Адам не остановился. Не обращая внимания на возмущенные тирады судьи, Адам опустился на колени рядом с Кэти. Она ощущала его запах, чувствовала исходящее от его тела тепло и подумала: «Это мой Армагеддон».
Потом к ее щеке прикоснулась мягкая салфетка.
Голоса судьи и юристов затихли, но Кэти этого не заметила. Адам гладил ее по щеке, и она закрыла глаза.
Где-то там Джордж Каллахэн вскинул руки и вновь пустился в спор.
– Спасибо, – прошептала Кэти, забирая салфетку из рук Адама.
Он молчаливо кивнул. Судебный пристав, следуя приказу, заломил Адаму руки и поднял его на ноги. Кэти смотрела, как его ведут обратно к свидетельской трибуне. Каждый неторопливый шаг казался ей следующей милей между ними.
– Я охотник за привидениями, – отвечая на вопрос Элли, сказал Адам. – Я ищу и фиксирую паранормальные явления.
– Можете объяснить, что это подразумевает?
– Остаюсь по ночам в местах, которые, по рассказам, посещаются привидениями, пытаюсь определить изменения энергетического поля с помощью либо лозы, либо специальной фотографии.
– Помимо вашей степени доктора философии по парапсихологии из Пенсильванского университета, у вас есть другие степени?
– Да. Бакалавр наук и степень магистра из Массачусетского технологического института.
– В какой области, мистер Синклер?
– Физика.
– Значит, вы считаете себя ученым?
– Без сомнения. Именно поэтому я знаю, что паранормальные явления должны существовать. Любой физик скажет вам, что энергия не теряется, а лишь трансформируется.
– Как вы познакомились с Джейкобом Фишером? – спросила Элли.
– Мы познакомились на занятии в университете. Я был ассистентом преподавателя, он студентом. Меня сразу покорила его поглощенность учебой.
– Можете конкретизировать?
– Ну, если учесть область моих исследований, я не могу позволить себе несерьезно относиться к своей работе. Я обнаружил, что лучший способ продвинуться в деле – заставить себя работать без отдыха и не обращать внимания на мнение окружающих. В этом Джейкоб напоминал меня. Как это ни странно для студента, он меньше интересовался общественной жизнью кампуса, чем самой учебой. Когда подошло время сдать мой дом в аренду, поскольку я собирался поехать в командировку, я предложил ему снять его.
– Когда вы познакомились с сестрой Джейкоба?
Адам перевел взгляд с Элли на Кэти:
– Это было в тот день, когда я защитил степень доктора философии. Нас познакомил ее брат.
– Можете об этом рассказать?
– Она была красивая, с широко распахнутыми глазами и застенчивая. Я знал, что она из амишей, – узнал об этом от Джейкоба, – но она была одета, как обычные люди. – Адам помедлил, потом поднял ладонь. – Мы поздоровались за руку. Обычная вещь. Но я помню, что не хотел отпускать ее руку.
– У вас появилась возможность снова увидеть Кэти?
– Да, она навещала брата раз в месяц. Джейкоб переехал ко мне в дом за несколько месяцев до моего отъезда, так что я виделся с Кэти, когда она приезжала в Стейт-Колледж.
– Ваши отношения развивались?
– Мы очень быстро подружились. Она интересовалась моей работой, уважительно относилась к тому, что я пытаюсь делать. Мне было легко с ней разговаривать, потому что она такая открытая и искренняя. Для меня она как будто была не из этого мира – и во многих смыслах так оно и было. – Он задвигался на стуле. – Меня к ней тянуло. Я понимал, что это нехорошо, ведь я на десять лет старше, опытный и явно не из амишей. Но я не мог выбросить ее из головы.
– Вы стали любовниками?
Он видел, как щеки Кэти зарделись.
– Да…
– Кэти спала с кем-то до вас?
– Нет. – Адам откашлялся. – Она была девственницей.
– Вы любили ее, мистер Синклер?
– Я и сейчас ее люблю, – тихо произнес он.
– Тогда почему вас с ней не было, когда она забеременела?
– Я не знал об этом, – покачал головой Адам. – Я дважды откладывал поездку, чтобы быть рядом с Кэти. Но в тот вечер после… после близости я уехал в Шотландию.
– Вы приезжали в Штаты в этот период?
– Нет. Если бы приехал, то навестил бы Кэти. Но я находился в отдаленных селениях, труднодоступных местах. В субботу я впервые за год ступил на землю Америки.
– Что бы вы сделали, мистер Синклер, если бы узнали о ребенке?
– Не раздумывая женился бы.
– Но вам пришлось бы стать амишем. Вы могли бы обратиться в другую веру?
– Я знаю, так делают, но я, вероятно, не смог бы.
– Значит, женитьба вам не подошла бы. Какие могли быть другие варианты?
– Ну, скажем, я оставил бы ее среди родных и друзей, надеясь, что нас все-таки ждет совместное будущее.
– Какого рода будущее?
– То, что она захотела бы или была способна мне дать, – ответил Адам.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – продолжала Элли, – но совместное будущее амишской женщины и мирского мужчины представляется мне весьма маловероятным.
– Сагуаро
[18] может влюбиться в снежного человека, – вполголоса произнес Адам, – но где они построят свой дом? – Он вздохнул. – Я не хотел быть несчастным любовником. Я был бы совершенно счастлив, найдя какой-нибудь уголок Вселенной, где мы с Кэти могли бы просто быть самими собой. Но раз уж я любил ее, то не мог просить ее отвернуться от всего, к чему она привыкла. Вот почему в прошлом году я поступил как трус. Я уехал, надеясь, что ко времени моего возвращения все чудесным образом изменится.
