– Мисс Хэтэуэй права, но лишь в одном. Кэти Фишер не знает, что в точности произошло в ночь рождения ребенка. – Джордж оглядел лица присяжных. – Она не знает и призналась в этом, как призналась и в убийстве ребенка. – Он встал, сложив руки за спиной в замок. – Тем не менее нам не нужны воспоминания обвиняемой для воссоздания правды, поскольку в этом деле факты сами говорят за себя. Мы знаем, что Кэти Фишер много лет лгала своим близким о тайных поездках во внешний мир. Мы знаем, что она скрывала свою беременность, тайно родила ребенка, прикрыла окровавленное сено и спрятала тело ребенка. Можно заглянуть в отчет о вскрытии, в котором говорится о синяках вокруг рта ребенка – свидетельстве удушения – и волокнах хлопка глубоко в его глотке. На основании этого судмедэксперт сделал вывод об убийстве. Мы видим вещественные доказательства – ДНК-тесты, ставящие обвиняемую, и только обвиняемую, на место преступления. Мы можем найти психологический мотив – страх мисс Фишер навсегда быть оторванной от семьи, как и ее брат, за проступок, состоящий в рождении ребенка вне брака. Мы можем даже поднять протоколы суда, где обвиняемая признается в убийстве своего ребенка – сделанное добровольно признание, которое защита затем безуспешно пыталась исказить в свою пользу. – Джордж повернулся к Элли. – Мисс Хэтэуэй хочет внушить вам мысль о том, что, поскольку обвиняемая из амишей, то это преступление немыслимо. Однако религиозность амишей не оправдание. Я сталкивался с набожными католиками, религиозными иудеями и правоверными мусульманами, осужденными за ужасные криминальные деяния. Мисс Хэтэуэй хочет уверить вас, что ребенок умер от естественных причин. Тогда зачем заворачивать тело и прятать его под грудой попон – действия, предполагающие укрывательство? Защита не в состоянии это объяснить, а лишь предлагает отвлекающий маневр в виде какой-то неизвестной инфекции, которая могла бы повлечь за собой нарушение дыхания у новорожденного. Повторяю, могла бы повлечь. Но, с другой стороны, не могла бы. Все это просто может быть способом сокрытия правды – что десятого июля Кэти Фишер пошла в коровник на ферме своих родителей и предумышленно, сознательно задушила своего ребенка. – Он глянул на Кэти, потом перевел взгляд на присяжных. – Мисс Хэтэуэй также хочет заставить вас поверить в еще один обман: что Кэти Фишер была в ту ночь единственной свидетельницей. Но это не так. Там был младенец, который не может говорить за себя, потому что его мать заставила его замолчать. – Он обвел взглядом двенадцать мужчин и женщин, наблюдающих за ним. – Выступите сегодня в защиту этого ребенка, – произнес он.
Отец Джорджа Каллахэна, который несколько десятков лет назад четыре срока подряд избирался окружным прокурором округа Бакс, любил повторять, что в юридической карьере человека всегда существует единственное дело, позволяющее ему въехать в город на белом коне. Это дело всегда упоминается вместе с твоим именем, независимо от того, сделал ли ты в жизни еще что-то стоящее. Для Уоллеса Каллахэна это было осуждение троих белых парней из колледжа за изнасилование и убийство чернокожей девочки, произошедшее как раз в разгар протестных акций за гражданские права. Для Джорджа это будет дело Кэти Фишер.
Он предчувствовал это точно так же, как по напряжению в мышцах предчувствовал, что на следующий день выпадет снег. Присяжные сочтут ее виновной. Черт, она сама считает себя виновной! Что ж, он не удивится, если вердикт будет готов до ужина.
Джордж надел свой плащ, взял портфель и вышел из здания суда. Его немедленно окружили репортеры и операторы из местных сетей и национальных филиалов. Он улыбнулся, стараясь повернуться к видеокамерам в выгодном ракурсе и наклоняясь к микрофонам, которые совали ему в лицо.
– Ваши комментарии по этому делу?
– Как по-вашему, на чью сторону склоняется коллегия присяжных?
Улыбнувшись, Джордж ответил четкой сжатой фразой:
– Очевидно, что победу одержит обвинение.
– У меня не возникает сомнений в том, что это будет победа защиты, – говорила Элли небольшой группе репортеров прессы, столпившихся на парковке у здания суда.
– Вы не думаете, что признание Кэти может усложнить оправдание присяжными?! – выкрикнул один из репортеров.
– Конечно нет, – улыбнулась Элли. – Признание Кэти в меньшей степени влияет на правовые последствия этого дела, чем моральные устои ее религии.
Она стала вежливо, но решительно проталкиваться вперед сквозь толпу репортеров.
Куп, ожидавший окончания этой импровизированной пресс-конференции, встретился с ней у голубого седана Леды.
– Мне лучше быть поблизости, – сказала она. – Есть шанс, что присяжные очень скоро вернутся.
– Если ты останешься здесь, Кэти начнут донимать. Нельзя держать ее в комнате для консультаций.
Элли кивнула и отперла дверь машины. К этому времени Леда, Кэти и Сэмюэл должны были ждать ее у служебного входа.
– Что ж, – сказал Куп. – Мои поздравления.
– Рано еще меня поздравлять, – фыркнула Элли.
– Но ты только что сказала, что выиграешь.
– Сказала, – покачала головой Элли. – Но суть в том, Куп, что я совершенно в этом не уверена.
Глава 18
Элли
Сутки спустя присяжные еще не вынесли вердикта. Из-за того что у меня не было доступа к телефону, судья Ледбеттер велела Джорджу одолжить мне его пейджер. Когда вердикт будет вынесен, она мне сообщит. А пока мы могли вернуться домой и заниматься своими делами.
Мне и раньше доводилось бывать в ситуациях с «подвешенным» судом присяжных. Это было неприятно не только потому, что пришлось бы проходить через волокиту второго суда, но и потому, что, пока вердикт не будет вынесен, я буду одержима новым вариантом защиты. В прошлые годы, когда присяжные не сразу выносили вердикт, я старалась переключиться на другие дела, над которыми работала. Или шла в спортзал и до изнеможения занималась на тренажерах, после чего с трудом могла двигаться и даже думать. Иногда я садилась со Стивеном, и мы просматривали дело, пытаясь найти новый подход.
Теперь я опять оказалась в окружении Фишеров, каждый из них был заинтересован в вердикте, но ни один не понял, что вердикт еще не вынесен. Кэти продолжала заниматься хозяйством. Сара рассчитывала на мою помощь на кухне, к тому же я могла понадобиться Аарону в коровнике, так что в ожидании важного решения повседневная жизнь продолжалась.
Двадцать восемь часов спустя после окончания судебного заседания мы с Кэти мыли окна для Энни Кинг, амишской женщины, которая упала и сломала бедро. Какое-то время я наблюдала за Кэти, которая без устали окунала тряпку в спиртовой раствор и оттирала стекло. Откуда она брала силы помогать другому человеку, когда ее должны были захлестывать эмоции?
– Это тебя не беспокоит? – наконец спросила я.
– В смысле, моя спина? – спросила Кэти. – Да, немного. Если сильно заболит, можно передохнуть.
– Не спина, а то, что тебе неизвестно решение суда.
Кэти опустила тряпку в ведро и села на корточки:
