– Отчасти. Но чаще потому, что обвинение не в состоянии отыскать мотив преступления и это делает его менее похожим на убийство.
Лиззи помешала кофе:
– Элли Хэтэуэй может объявить защиту на основе невменяемости.
– Пока не объявила, – пожал плечами Джордж. – Послушай, я думаю, это дело прогремит из-за того, что связано с амишами. Есть шанс выделиться для окружной прокуратуры.
– И разумеется, не помешает тому, что для тебя наступает год выборов, – сказала Лиззи.
Джордж прищурился:
– Это не имеет ко мне никакого отношения. Не Мария вошла в амбар, чтобы родить младенца Иисуса. Туда вошла Кэти Фишер с намерением родить ребенка, убить его, а потом спрятать. – Он улыбнулся детективу. – Ну, докажи, что я прав.
Элли, Сара и Кэти солили на кухне огурцы, когда на передний двор въехала машина.
– Ох! – отодвинув занавески, чтобы получше рассмотреть, сказала Сара. – Снова приехала та сыщица.
Руки Элли, среза́вшие кожицу с огурца, замерли.
– Она приехала, чтобы всех вас опросить. Кэти, иди в свою комнату и не спускайся, пока я не скажу.
– Почему?
– Потому что она враг, понимаешь? – Кэти заспешила наверх, а Элли повернулась к Саре. – Вам придется с ней побеседовать. Просто говорите то, что сочтете удобным для себя.
– Вас при этом не будет?
– Я буду отвлекать ее от Кэти. Это важнее.
Сара кивнула, и в тот же момент в дверь постучали. Подождав, пока Элли не выйдет из кухни, она открыла входную дверь.
– Здравствуйте, миссис Фишер. Не знаю, помните ли вы меня. Я…
– Я помню вас, – ответила Сара. – Не желаете войти?
– С удовольствием, – кивнула Лиззи. – Хотелось бы задать вам несколько вопросов. – Она обозрела кухню, заставленную банками, с горой огурцов на столе. – Это вас не затруднит? – Сара сдержанно кивнула, и Лиззи достала из кармана пиджака записную книжку. – Расскажите немного о вашей дочери, пожалуйста.
– Кэти – хорошая девочка. Она скромная, трудолюбивая и добрая и почитает Господа.
Лиззи постучала карандашом по бумаге, не записав ровным счетом ничего.
– Послушать, так она просто ангел, миссис Фишер.
– Нет, всего лишь хорошая девочка из «простых».
– У нее есть друг?
Сара сплела пальцы под фартуком:
– Было несколько, с тех пор как Кэти вошла в возраст ухаживаний. Но самым серьезным был Сэмюэл. Он работает на ферме вместе с моим мужем.
– Да, мы знакомы. Насколько это серьезно?
– Не мне об этом судить, – застенчиво улыбаясь, ответила Сара. – Это личное дело Кэти. А если они подумывают о женитьбе, то Сэмюэлу надо обратиться к свахе, которая спросит Кэти о ее желании.
Лиззи подалась вперед:
– Значит, Кэти не рассказывает вам всего о своей личной жизни?
– Конечно нет.
– Она говорила вам, что беременна?
– Не знаю… – Сара опустила глаза в пол.
– Боюсь показаться грубой, миссис Фишер, но она либо говорила, либо нет.
– Она не говорила мне напрямую и даже не проговорилась. Это что-то очень личное.
Лиззи с трудом сдержалась от резкого возражения.
– Вы не замечали, что она носит более широкие платья? Что у нее нет менструаций?
– Я рожала детей, детектив. И знаю признаки беременности.
– Но заметили бы вы эти признаки, если бы их намеренно прятали?
– Полагаю, ответ «нет», – мягко призналась Сара. – Все же не исключено, что Кэти сама не понимала, что с ней происходит.
– Она выросла на ферме. И она наблюдала вашу другую беременность, верно? – Сара, кивнув, наклонила голову, и Лиззи вдруг что-то пришло на ум. – У Кэти бывали когда-нибудь вспышки жестокости?
– Нет. Даже наоборот, она всегда приносила домой белок и птиц и кормила телят, чьи матери околели при их рождении. Заботилась обо всех, кто нуждался в заботе.
– Она часто присматривала за младшей сестрой?
– Да. Ханна была ее тенью.
– Можно снова спросить – как умерла ваша младшая?
Глаза Сары потухли, она словно замкнулась в себе.
– В семь лет она утонула, катаясь на коньках.
– Мне так жаль. Вы там были в то время?
– Нет, они с Кэти были на пруду одни. – Больше вопросов не было, и Сара подняла глаза на детектива, изучая выражение ее лица. – Вы же не думаете, что Кэти имела какое-то отношение к смерти собственной сестры!
Лиззи подняла брови.
– Миссис Фишер, – пробормотала она, – я не говорила ничего подобного.
В идеальном мире, думала Лиззи, Сэмюэл Стольцфус украшал бы страницы глянцевых журналов в белье от Кельвина Кляйна. Высокий, сильный и белокурый, он был настолько классически красив, что женщине любого вероисповедания было бы трудно его отвергнуть. Однако Лиззи допрашивала молодого человека минут двадцать, понимая, что хотя он и выглядит как греческий бог, но, безусловно, не обладает разумом Сократа. До сих пор, несмотря на то что она на словах описала все медицинские свидетельства беременности его подружки, Сэмюэл продолжал упрямо твердить, что Кэти не рожала ребенка.
Может быть, отрицание заразно, как грипп.
Тяжело вздохнув, Лиззи откинулась на спинку стула:
– Попробуем другой подход. Расскажите мне о своем хозяине.
– Аароне? – Сэмюэл был удивлен, и не без оснований. Все другие вопросы касались его отношений с Кэти. – Он хороший человек. Очень простой человек.
– Он показался мне немного упрямым.
– Он привык все делать по-своему, – пожал плечами Сэмюэл и торопливо добавил: – Но, конечно, он и должен, поскольку это его ферма.
– А после того как вы станете членом семьи? Разве ферма не будет и вашей тоже?
Явно сконфузившись, Сэмюэл наклонил голову:
– Это ему решать.
– Кто еще будет управлять фермой, особенно когда Кэти выйдет замуж? Если только не возникнет сын, ждущий своего часа, – сын, о котором никто не упоминал.
– У него больше нет сыновей, – избегая ее взгляда, произнес Сэмюэл.
Лиззи повернулась:
– У них был другой ребенок, который умер? Я считала, что это была маленькая девочка.
– Да, Ханна. – Сэмюэл сглотнул. – Больше никто не умирал. Я имел в виду, что у него нет сыновей. Иногда я забываю, как это сказать по-английски.
Лиззи пристально разглядывала белокурого мужчину. Сэмюэлу предстояло унаследовать ферму, если только ему удастся заполучить Кэти Фишер. Будь у Аарона Фишера внук, сделка укрепилась бы. Может быть, Кэти убила ребенка, потому что не хотела быть связанной с Сэмюэлом? Потому что не хотела, чтобы он унаследовал ферму?
