– Готова поспорить, Марсия Кларк не описывала в своей книге подобные детали.
– Потрясающе! Бестселлер, который я когда-нибудь напишу, будет продаваться вместе с «Альманахом фермера».
Леда улыбнулась:
– Я слышала, Кэти получила свидетельство о хорошем состоянии здоровья.
Я кивнула. Вчера мы ездили к врачу на осмотр, и гинеколог сказала, что Кэти идет на поправку. В физическом смысле с ней все будет хорошо. С точки зрения психики – что ж, в этом пока оставалась неопределенность.
Я закрыла файл, над которым работала, и достала диск из дисковода:
– Ты очень удачно выбрала время. Угадай, кто будет моим помощником?
– Даже не стану пытаться, милая. – Леда подняла руки, как бы отгораживаясь от меня. – Самое большое, что я знаю о праве, – это то, что девять десятых его относятся к собственности.
– Но ты умеешь пользоваться компьютером. Ты посылала мне письма по имейлу. – Я вздохнула, подумав о том, сколько времени уйдет на получение доступа к моему аккаунту. – Мне надо, чтобы ты распечатала файл и отослала его в главный суд первой инстанции. Нет нужды говорить, что мой лазерный принтер не работает.
– Удивительно, что у тебя здесь с собой компьютер. Аарон сильно огорчился?
– Решение взял на себя епископ. Он оказывает Кэти большую поддержку.
– Эфрам – хороший человек, – витая в мыслях где-то далеко, тихо произнесла Леда. – Он был так добр ко мне, когда меня отлучили от Церкви. Для Аарона и Сары было очень важно, что он пришел на похороны ребенка.
Я выключила компьютер, отсоединила его от инвертора и встала:
– Зачем они это сделали? Я имею в виду, устроили похороны?
– Затем, что они несут ответственность за этого ребенка, – пожала плечами Леда.
– А по-моему, Кэти.
– Многие амиши устраивают похороны мертворожденного ребенка. – Помедлив, она взглянула на меня. – Вот что написано на камне – «мертворожденный». Полагаю, это было единственное, что могло примирить Аарона и Сару со случившимся.
Я подумала о девушке, которую, возможно, изнасиловали и которая могла полностью блокировать неприятные мысли об этом происшествии и его последствиях, включая беременность.
– Леда, если верить судмедэксперту, тот ребенок не был мертворожденным.
– По словам прокурора, Кэти убила ребенка. В это я тоже не верю.
Я повозила кроссовкой по бетонному полу доильного помещения, раздумывая, какую информацию могу ей сообщить.
– Все же она могла, – осторожно сказала я. – Я собираюсь пригласить психиатра для беседы с ней.
– Психиатра? – заморгала Леда.
– Кэти отрицает не только беременность и рождение ребенка, но и зачатие. Я начинаю думать, что ее могли изнасиловать.
– Сэмюэл – такой хороший мальчик, он…
– Ребенок был не от Сэмюэла. Он никогда не занимался с Кэти сексом. – Я сделала шаг вперед. – Послушай, это не имеет никакого отношения к защите. В сущности, если Кэти была изнасилована, это дало ей эмоциональный мотив желать избавиться от новорожденного. Просто я думаю, что Кэти может испытывать потребность поговорить с кем-то – с кем-то более квалифицированным, чем я. Насколько я знаю, Кэти каждый день встречается с парнем, и одному Богу известно, как это на нее влияет.
Леда с минуту молчала.
– Может быть, этот мужчина не был из амишей… – наконец сказала она.
Я возвела глаза к небу:
– Почему нет? Сэмюэл – одно дело, но это не означает, что не может быть другого амишского парня, который сгоряча увлекся и вынудил Кэти сделать что-то, чего она не хотела делать. К тому же я могу по пальцам одной руки пересчитать американцев, с которыми говорила Кэти, с тех пор как я нахожусь здесь.
– С тех пор как ты находишься здесь, – повторила она.
Леда заерзала на стуле, и ее щеки медленно залил румянец смущения. Наверняка пребывание на ферме затуманило мне мозги, а иначе я сообразила бы, что с отлученной от Церкви тетушкой у Кэти было, вероятно, больше возможностей общаться со светскими людьми и бывать в разных местах по сравнению с большинством амишских девушек.
– Чего ты мне не рассказала? – тихо спросила я.
– Раз в месяц она ездит на поезде в Стейт-Колледж. В университет. Сара об этом знает, но они говорят Аарону, что Кэти ездит в гости ко мне. Я – ее прикрытие, и, поскольку Аарон вряд ли приедет ко мне проверять дочь, прикрытие надежное.
– А что в этом университете?
– Ее брат, – тихо вздохнула Леда.
– Как, черт возьми, ты рассчитываешь, что я буду защищать Кэти, если никто не желает мне помочь?! – вспылила я. – Боже мой, Леда, я здесь уже почти две недели, и никто не удосужился мне сказать, что у Кэти есть брат, которого она навещает раз в месяц!
– Не сомневаюсь, это получилось не нарочно, – поспешила объяснить Леда. – Джейкоб, как и я, был отлучен от Церкви, потому что хотел продолжать образование. Аарон, верный своим принципам, заявил, что если Джейкоб выйдет из Церкви, то он ему больше не сын. Его имя не упоминается в доме.
– А что Сара?
– Сара – амишская жена. Она подчиняется желаниям мужа. Она не видела Джейкоба шесть лет – с тех пор, как он уехал, – но тайно посылает к нему раз в месяц Кэти в качестве эмиссара. – Леда подскочила от неожиданности, когда заработал автоматический смеситель, перемешивающий молоко в цистерне. Потом заговорила громче, стараясь перекричать гул аккумулятора. – После Ханны она не могла больше иметь детей. Во всяком случае, между Джейкобом и Кэти у нее было несколько выкидышей. И ей была невыносима мысль о том, что она потеряет Джейкоба так же, как потеряла Ханну. Так что косвенным образом она его не потеряла.
Я подумала о том, как Кэти, привлекая к себе внимание, едет на поезде до Стейт-Колледжа совершенно одна с каппом на голове, в платье, сколотом булавками, и фартуке. Я представила себе, как ее невинное свежее личико освещает комнату, где проходит студенческая вечеринка. Я представила себе, как она отбивается от нахальных рук какого-нибудь студента, который в свои девятнадцать знает о жизни больше, чем Кэти узнает за всю жизнь. Интересно, было ли известно Джейкобу о беременности Кэти, мог ли он назвать мне отца ребенка?
– Мне необходимо с ним поговорить, – сказала я, раздумывая о том, будет ли быстрее доехать на машине или на поезде.
Но тут я в досаде охнула, вспомнив, что не смогу поехать. Ближе к вечеру должен был приехать Куп для беседы с Кэти.
Если я что-то и узнала за эти десять дней, так это то, что уклад амишей весьма неспешен. Тяжелый труд, длительные поездки, даже церковные гимны были размеренными и печальными. «Простые» люди не смотрели на часы по двадцать раз на дню. «Простые» люди не спешили, они тратили на всякое дело ровно столько времени, сколько оно требовало.
