Подростки потянулись к двум длинным складным столам. У первого стояла лавка для девушек, а напротив – лавка для парней. Второй стол предназначался для пар – девушки и юноши сидели рядом, пряча сплетенные руки в складках девичьей юбки. Ко мне подошла незнакомая молодая женщина:
– Мисс Хэтэуэй, можно проводить вас на место?
Я ожидала шквала вопросов относительно своей персоны, но можно было и догадаться. В общине амишей велика была власть молвы, и эти ребята слышали обо мне еще две недели назад.
– Честно говоря, я могу и постоять в сторонке.
Девушка улыбнулась и села за стол для одиночек, шепча что-то своей подруге, которая потом взглянула на меня из-под опущенных ресниц. Кэти села с края стола для пар, оставив место рядом с собой. Она улыбнулась Сэмюэлу, подходившему к столу, словно ничего не случилось прошедшей ночью.
Кэти следила за каждым его шагом, но он проскользнул на свободное место за столом одиночек. За ним следовала едва ли не каждая пара глаз, потом взгляды метнулись к Кэти, но никто не проронил ни слова. Кэти наклонила голову, изогнув шею, как молодой лебедь. Ее щеки пылали.
К потолку понеслись высокие ноты гимна, и губы девушек округлились от звуков, а голоса парней приобрели волшебную глубину. Я неторопливо шагнула к столу для пар, перелезла через скамью и опустилась рядом с Кэти, которая даже не взглянула на меня. Я положила руку ладонью кверху на ее колено и принялась считать: четверть, половинная нота, целая, и тогда только она взяла то, что я ей предлагала.
Сидя к ним спиной, я ни за что не догадалась бы, что это амишские подростки. Гудение голосов и болтовня, хихиканье, звон стаканов и тарелок – все казалось знакомым и вполне английским. Даже темные движущиеся силуэты в углах – парочки в поисках уединенного места и время от времени двое с пылающими лицами, выходящие за дверь, – все это, казалось, больше подходило для моего мира, чем мира Кэти.
Кэти, как пчелиная матка, восседала на табурете в окружении верных подружек, обсуждающих причину отступничества Сэмюэла. Хотя они пытались ее утешать, но это не помогало. У нее был совершенно пришибленный вид, как будто вынести два отказа подряд она была не в силах.
Притом что в последнее время ей приходилось примиряться со многим.
Неожиданно девушки расступились, разделившись на две части. Держа в руках шляпу, к Кэти направился Сэмюэл.
– Здравствуй, – сказал он.
– Здравствуй.
– Можно отвезти тебя домой?
Некоторые из девушек стали похлопывать Кэти по спине, словно говоря: мы с самого начала знали, что все будет хорошо. Кэти сидела, отвернувшись от него.
– У меня свой багги. И со мной Элли.
– Может быть, Элли одна поедет домой?
Настала очередь моей реплики. Я вышла из своего угла, откуда беззастенчиво подслушивала, и улыбнулась:
– Простите, ребята. Кэти, ради бога, решай свои проблемы, но не оставляй меня один на один с кобылой и вожжами.
Сэмюэл взглянул на меня:
– Моя кузина Сьюзи сказала, что отвезет вас к Фишерам, если хотите. А потом я отвезу ее обратно домой.
Кэти ждала моего ответа.
– Хорошо, – со вздохом произнесла я.
Я сомневалась, что у Сьюзи есть хотя бы ученические водительские права.
Я смотрела, как Кэти забирается в багги Сэмюэла. Сама я взгромоздилась в семейный экипаж, на котором мы сюда приехали, рядом с худенькой девушкой в круглых очках с толстыми стеклами – моим назначенным водителем. Перед тем как уехать, Кэти помахала мне и нервно улыбнулась.
Путь домой занял долгих пятнадцать минут. Сьюзи совсем не стремилась поддерживать разговор. Похоже, она онемела, находясь рядом с человеком не из амишей. Когда по приезде к Фишерам она попросила разрешения зайти в туалет, я подпрыгнула при звуках ее голоса.
– Конечно, – ответила я. – Заходи в дом.
Может, это было не очень вежливо, но я не собиралась уходить до приезда Кэти. На всякий случай.
Я сидела в багги, потому что понятия не имела, как распрячь лошадь. В следующую минуту легкое постукивание копыт по утрамбованной земле возвестило о прибытии багги Сэмюэла.
Мне следовало дать им знать о своем присутствии. Вместо этого я вжалась в темный угол экипажа в ожидании того, что скажут Кэти и Сэмюэл.
– Только скажи мне. – Голос Сэмюэла был очень тихим, и я не услышала бы его, если бы не порыв ветра. – Скажи, кто это был. – Кэти молчала, и он пришел в отчаяние. – Это был Джон Лэпп? Я видел, как он пялится на тебя. Или Карл Мюллер?
– Никого не было, – настаивала Кэти. – Перестань.
– Был кто-то! Кто-то трогал тебя. Кто-то обнимал тебя. Кто-то сделал этого ребенка!
– Не было никакого ребенка. Не было! – Голос Кэти перешел в пронзительный крик, а потом я услышала глухой звук, когда она спрыгнула с багги и убежала в дом.
Выйдя из своего укрытия, я робко взглянула на Сэмюэла и Сьюзи, которая столкнулась с Кэти в дверях дома Фишеров.
– Ребенок был, – прошептал мне Сэмюэл.
– Мне жаль, – кивнула я.
Вскоре после обеда появился И. Трамбулл Тьюксбери в солнцезащитных авиаторских очках Джи-мена, в черном костюме и с короткой модной стрижкой. Он оглядел территорию фермы, как будто выискивая убийц или террористов, и затем спросил, где ему можно расположиться.
– На кухне, – ответила я, проводив его в дом, где уже ждала Кэти.
Бывший сотрудник ФБР, Булл теперь руководил испытаниями на детекторе лжи в частном секторе. По сути дела, его можно было назвать чемоданом напрокат. Он и раньше выезжал по моей просьбе со своим портативным оборудованием на дом к моим клиентам, демонстрируя свою прежнюю подготовку, что придавало этому событию некую значимость и смутную угрозу, предполагавшую, что – преступник он или нет – клиенту лучше бы говорить правду.
Разумеется, ему, пожалуй, впервые пришлось получать разрешение на проведение испытания от амишского епископа, и он привез с собой магнитофон, микрофон и комплект батареек, являющиеся неотъемлемыми частями детектора лжи. Поскольку разрешение Церкви было получено, даже Аарон, ворча, оставил нас одних. В кухне были только я, Кэти и для моральной поддержки Сара, крепко державшая дочь за руку.
– Дыши глубже, – сказала я, наклоняясь к Кэти.
Она была страшно напугана, как некоторые из моих бывших клиентов. Конечно, я не знала, объяснялось это чувством вины или тем, что она никогда не видела в одном месте столько звонков и свистков. Тем не менее, поскольку это устройство реагировало на нервную реакцию, страхи Кэти необходимо было пресечь в корне, независимо от того, что их вызывало.
– Я лишь хочу задать тебе несколько вопросов, – сказал Булл. – Видишь это? Это всего лишь небольшой старенький магнитофон. А эта часть – микрофон. – Булл постучал по нему ногтем. – А вот эта штуковина не отличается от сейсмографа, предсказывающего землетрясения.
