– Человек, который хочет увидеть собственность перед подписанием договора аренды, – ответила я.
Кэти подошла к нам, плотнее запахнув шаль на плечах.
– Это все, – сказал Дювалл. – Надеюсь, вы увидели все, что хотели.
Поблагодарив его, я повела Кэти на парковку. Во время двухчасовой поездки она почти все время молчала. В какой-то момент она задремала и тихо всхлипывала во сне. Положив одну руку на руль, другой я успокаивала ее, поглаживая по волосам.
Кэти проснулась, когда мы свернули с шоссе в Ланкастере. Прижавшись лбом к окну, она сказала:
– Пожалуйста, скажи Джорджу Каллахэну, что мне не нужна его сделка.
Я завершила свою вступительную речь цветистой фразой и обернулась на звук аплодисментов.
– Превосходно. Честно и убедительно, – произнес Куп, выходя вперед из тени в коровнике. Потом кивнул на сонных коров: – Строгие присяжные, однако.
Я почувствовала, как к щекам приливает жар:
– Тебя не должно здесь быть.
Он сомкнул руки на моей талии:
– Уж поверь мне, именно здесь я и должен быть.
Толкнув его в грудь, я отошла в сторону:
– Право, Куп. Завтра у меня суд. Плохая из меня компания.
– Я буду твоей публикой.
– Ты меня отвлекаешь.
– Это самое приятное, что я от тебя слышал, – ухмыльнулся Куп.
Вздохнув, я пошла в доильное помещение, где светился зеленым экран моего компьютера.
– Почему бы тебе не пойти в дом и не попросить Сару отрезать тебе пирога?
– И пропустить все эти моменты? – Куп прислонился к цистерне для молока. – Ну уж нет. А ты продолжай. Делай, что собиралась делать до моего появления.
С важным видом я села на ящик, служивший мне стулом, и принялась просматривать список свидетелей для завтрашнего суда. Прошло несколько минут, я потерла глаза и выключила компьютер.
– Я ни слова не сказал, – запротестовал Куп.
– А тебе и не надо было. – Вставая, я предложила ему руку. – Прогуляемся?
Мы неторопливо побрели через сад на северной стороне фермы с его яблонями, корявые ветви которых напоминали старческие руки. Вокруг нас витал аромат яблок, яркий и сладкий, как карамель.
– Вечером накануне суда Стивен обычно готовил стейк, – рассеянно произнесла я. – Он говорил, что в поедании свежего мяса есть нечто первобытное.
– А юристы еще удивляются, почему их называют акулами! – рассмеялся Куп. – Ты тоже ела стейки?
– Не-а. Я надевала пижаму и пела под фонограмму с Аретой Франклин.
– Серьезно?
Откинув голову назад, я пропела одно слово:
– R-E-S-P-E-C-T!
– Тренинг самоуважения?
– Нет, – ответила я. – Просто мне действительно нравится Арета.
Куп стиснул мое плечо:
– Если хочешь, я могу подпевать.
– Господи, я всю жизнь ждала парня вроде тебя!
Он повернул меня к себе и прикоснулся губами к моим губам.
– Очень на это надеюсь, – сказал он. – Куда ты поедешь, Эл, когда все это закончится?
– Ну, я… – На самом деле я не знала. Об этом я избегала думать – о том, что, столкнувшись с правовыми трудностями Кэти Фишер, я сама была в бегах. – Может быть, вернусь в Филадельфию. Или останусь у Леды.
– А как насчет меня?
– Полагаю, ты тоже можешь пожить у Леды, – улыбнулась я.
Однако Куп был абсолютно серьезен.
– Ты понимаешь, о чем я говорю, Элли. Почему бы тебе не переехать ко мне?
И сразу же мир начал смыкаться вокруг меня.
– Я не знаю, – глядя ему прямо в глаза, ответила я.
Куп засунул руки в карманы. Я чувствовала, что он изо всех сил старается удержаться от унизительного комментария по поводу того, как я обошлась с ним в прошлом. Мне хотелось дотронуться до него, попросить его прикоснуться ко мне, но я была не в силах сделать это. Мы однажды уже стояли на краю – лет сто назад – и, несмотря на то что обрыв казался таким же отвесным и падение столь же страшным, мне было не перевести дух.
Но в этот раз мы были старше. Я не собиралась ему лгать. Он не собирался уходить. Я сорвала с ветки яблоко и протянула ему.
– Это подразумевает оливковую ветвь или у тебя библейский настрой?
– Как сказать, – ответила я. – Мы говорим о пении псалмов или жертвоприношении?
Куп с умиротворяющим видом улыбнулся:
– В сущности, я думал о Книге чисел. Все, что имеет результат.
Он сплел свои пальцы с моими, откинулся на мягкую траву, привлек меня к себе и поцеловал долгим поцелуем, от которого улетучились все соображения по поводу моей стратегии защиты. Это было надежнее всего, я точно знала.
– Элли, – прошептал Куп, или, может быть, мне это померещилось, – не торопись…
– Ладно, – сказала я тоном прокурора, – вот мое предложение. Ты дашь мне снять с гвоздя ведро для воды и получишь за это от двух до пяти. Морковок, я имею в виду.
Наггет затряс тяжелой головой и забил копытом, ведя себя агрессивно, как любой адвокат защиты, отклоняющий подлую сделку между обвинением и защитой.
– Представь, нам придется пойти в суд, – со вздохом сказала я и нырнула в стойло; лошадь ткнула меня носом, и я сердито взглянула на нее. – Это семейство отличается упрямством, – пробормотала я.
В ответ мерзкая зверюга куснула меня за плечо. Взвизгнув, я уронила ведро и попятилась назад.
– Отлично, – сказала я. – Сам добывай себе чертово пойло!
Я уже собиралась уйти, но меня остановил слабый звук, доносящийся сверху и напоминающий кошачье мяуканье.
– Эй! – позвала я. – Есть тут кто?
Ответа не последовало, и я начала подниматься по узкой лестнице на чердак, где хранились кипы сена и зерно для скота. В углу сидела Сара. Она плакала, спрятав лицо в передник, чтобы заглушить звук.
– Привет, – тихо сказала я, дотронувшись до ее плеча.
Она вздрогнула, торопливо вытирая лицо:
– Ах, Элли. Просто я пришла сюда, чтобы…
– Поплакать. Это нормально, Сара. Я понимаю.
– Нет. – Она шмыгнула носом. – Мне нужно вернуться в дом. Скоро Аарон придет на обед.
Я пристально посмотрела на нее:
– Ты ведь знаешь, я сделаю все, чтобы спасти Кэти.
Сара отвернулась и стала смотреть на аккуратные симметричные поля:
– Я ни за что не должна была отпускать ее к Джейкобу… Аарон был во всем прав.
– Откуда тебе было знать, что Кэти встретит американца и забеременеет?
