У Хромова кружилась голова, а в груди появилось ощущение нарастающего беспокойства.
Глава 4
Веронику Грушину сыщик застал в комнате бывшего заводского общежития, которую они с Мариной снимали на двоих. Убогая обстановка напоминала любую жилую комнату, много лет сдаваемую внаем, — ободранные стены, потолок в желтых разводах, с которого свисает жалкий светильник советских времен, поломанная мебель и неистребимый запах старых вещей, пыли, запущенности. В закутке устроена крошечная кухонька — электроплитка на тумбочке и раковина для мытья посуды.
— Вы найдете Маринку? — не сдерживая слез, спросила Грушина.
— Не знаю, — честно ответил Всеслав. — Буду стараться.
— Она мне как сестренка… единственный близкий человек!
— Я понимаю. Сделаю все возможное.
В таких комнатах Смирнову становилось не по себе, хотя он и знал, что тысячи людей вовсе не имеют крыши над головой, даже такой. В этой общаге все же тепло, есть водопровод, душевая комната на первом этаже. Жить можно.
Он пытался ответить на вопрос, что приводит человека к подобным бытовым условиям и нередко заставляет находиться в них до старости. Наследственность, образ мыслей, убеждения, склад характера? Есть люди, которые с самого «дна» поднимаются если не к головокружительным вершинам, то к устойчивому достатку, а другие начинают вроде нормально, затем постепенно опускаются — кто быстрее, кто медленнее — и теряют все.
— Как вы сами думаете, что произошло с Мариной? — сидя на расхлябанном стуле и стараясь не делать резких движений, поинтересовался сыщик.
— Ой, да что угодно! Под машину могла попасть, сознание потерять… или маньяк какой заманил в автомобиль, отвез в лес и… — Вероника заплакала, под ее глазами и на щеках образовались черные потеки от туши. — Мы с ней с детства несчастные: родители нас бросили, потом детский дом… вам не объяснить, что это за жизнь! У Маринки здоровье плохое: малокровие, хронический ревматизм, сердце пошаливает. Вдруг она упала где-нибудь и умерла? Такие, как мы, неприкаянные, никому не нужны.
— А труп где?
Молодая женщина вздрогнула, перестала всхлипывать.
— Тру-у-уп? Если маньяк убил сестренку… то в лесу закопал, в землю. Или расчленил тело и на мусорку выбросил.
— Сейчас зима, — заметил Смирнов. — До земли не доберешься. А неопознанных женских тел, к которым подходили бы приметы Марины, в последние десять дней в городе не обнаруживали.
— Значит, в снег закопали, — стояла на своем Грушина. — Или в морге валяется, просто нам не говорят. Хотят для опытов использовать!
Сыщик не стал спорить, видел, что это бесполезно.
— Расскажите о том вечере, когда вы со Стасом ходили в клуб «Молох».
— «Молох»… — задумчиво произнесла молодая женщина. — Странное название. У нас в Шахтах тоже был клуб молодежный — «Сполох»! Похоже звучит. Оба слова непонятные.
— И чем этот «Сполох» занимался?
— Создал отряд по изучению истории родного края, они в походы ходили, экспедиции разные. Мы с Маринкой хотели туда вступить, но нас не взяли. Взнос надо было платить, а денег не хватило! Сами видите, — она повела в воздухе руками, — какое у нас материальное положение. Едва концы с концами сводим. Мы бы и в «Молох» не попали, если бы не Стас, — он за нас заплатил.
— То есть вы вступили в этот клуб? — задал провокационный вопрос Смирнов.
— Не-е-ет, только зашли посмотреть, как и что. Ужасное место! Охрана, люди в балахонах, никто слова лишнего не проронит, музыка похоронная какая-то. Но самое отвратительное — младенцы в стеклянных кувшинах, вниз головой. Не сразу сообразишь, что это куклы. Жуть! А потом этот… колдун ихний, заклинания бормотал и в колокол звонил. Мы с сестренкой не выдержали, захихикали — только не от веселья, а от неловкости, реакция у нас такая. Колдун нам еще розы давал нюхать: он их будто из воздуха сделал. Но цветы оказались настоящие. Забавно… как в цирке. Мы опять захихикали, он страшно разозлился и… произнес проклятие. Мол, одна из нас должна утолить жажду Молоха… Все, кто были в балахонах, завыли, а колдун указал на Маринку. Честно вам признаюсь, у меня мороз по коже пошел. Мы испугались, бросились наутек… пальто даже не стали надевать, забыли. Стас за нами. Очухались только в такси.
— Это все?
— Все, — подавленно кивнула Вероника и неумело перекрестилась. — Вот вам крест!
— Вы не связываете исчезновение вашей подруги с посещением «Молоха»?
Из глаз молодой женщины хлынула новая волна слез.
— Как же не связываю? Проклял нас тот колдун! Понимаете? Мы прокляты… наверное, с самого рождения, а он только подтвердил это. Бедная Маринка-а-а…
Грушина рыдала, а сыщик размышлял.
— Вы ничего подозрительного не замечали перед тем, как Марина пропала? — спросил он, когда та немного успокоилась.
— Нет. Все было, как всегда… кроме того ужасного «Молоха». И зачем Стасу понадобилось приглашать нас туда? Знаете, теперь я боюсь собственной тени! Я с тех пор, как сестренка не вернулась, не могу спать. Стас мне снотворные таблетки купил, но они не помогают. Как закрою глаза — вижу ужасное, блестящее от краски лицо колдуна, его глаза с красным ободком… и чувствую запах роз: он наполняет легкие, душит. Какой тут сон?! Вы верите в силу проклятия?
Раньше Смирнов не верил, но обширная сыскная практика последних лет поколебала его принципы, изменила взгляды на многие вещи. Существует нечто непостижимое, которое вмешивается в привычную и понятную жизнь людей, влияет на них, зачастую определяет судьбу. Можно по-разному относиться к этому, но игнорировать — непростительная беспечность.
— Как вам сказать? — улыбнулся сыщик. Он был не готов к дискуссии на тему черной и белой магии.
— Значит, верите, но боитесь признаться, — вздохнула его собеседница. — И то, что произошло с Мариной, доказывает существование колдовства.
— Так уж сразу и колдовства! Давайте сначала переберем все реальные причины исчезновения вашей подруги, а потом уже… если понадобится, перейдем к потусторонним силам.
— Вы шутите, а я серьезно! — рассердилась Вероника.
— Я тоже серьезно, — убедительно произнес Всеслав. — Поверьте. Но у меня есть порядок действий, которого я привык придерживаться. Вы убеждены, что нам не стоит заниматься иными версиями, кроме колдовства?
— Вы правы. Извините. Просто… мне так жалко сестренку… и себя. Я ведь без нее совсем одна останусь на белом свете! Вообще… жизнь не сахар. Даже здесь, в Москве. Нигде не чувствуешь себя в безопасности — ни на улице, ни на рабочем месте, ни в собственном доме. Вы слышали про страшную банду «Алая маска»? О них и в транспорте говорят, и в магазинах, везде! У нас на рынке болтают, как они расправляются со своими жертвами, уродуют лица. Откуда такая жестокость? И почему их до сих пор не посадили? Куда полиция смотрит?
