Зинаида Васильевна водила своих учеников на экскурсии по музеям и заповедным местам живописного городка, показывала монашеские кельи, соборы, церкви, старинные кузницы, изделия золотошвейных мастерских, основанных еще боярыней Ефросинией Старицкой, уникальные книги, картины русских художников и всюду таскала за собой сына. Маленький Валера возненавидел древние развалины, пыльные музейные экспонаты, затхлый воздух бывших дворянских усадеб и бесконечные разговоры об Иване Грозном, набегах Орды, Ливонской войне, первом российском патриархе Иове и праведной Блаженной Пелагее. Религия казалась ему мрачным наследием смутных времен, когда любой инакомыслящий объявлялся еретиком или, того хуже, антихристом, подвергался гонениям, а то и мученической смерти. Мать так и не смогла привить мальчику любовь к классической литературе и вообще к искусству. Он предпочитал пейзажам на холстах естественные краски природы, свежесть воды, березы на склонах холмов, плывущие над Волгой облака. А музыке — плеск волн, гудки теплоходов, натужный голос буксиров, шелест камышей, шум ветра в прибрежном ивняке.
— Что ты за балбес такой?! — возмущалась Зинаида Васильевна. — Как это можно не любить искусство?
— Не понимаю я его, — отмахивался Валерий.
После школы Хромов в институт не пошел, решил осваивать столярное дело. Мама сначала отговаривала, убеждала, плакала, а потом смирилась. Так же смирилась она и с бестолковой его женитьбой, и с разводом, вернее, с разрывом отношений сына и невестки, и с возвращением Валерия в Старицу. Да как станешь противиться-то? Ругаться, скандалить учительница Хромова не умела. И много ли толку от ругани? Злоба одна и вражда. Так они и жили — Валерий молчит, Зинаида Васильевна молчит, каждый о своем горюет. Не привыкли они друг с другом откровенничать.
Теперь, приехав на пару дней из Москвы в родной городок, Хромов домой не пошел, сначала отправился на берег Волги: побродить, подумать. Что сказать матери о смерти Яны, о неожиданном «наследстве», о своих странных мыслях? Может, не тревожить зря старушку? Ей и без того несладко приходится — денег не хватает, хвори навалились, одиночество гложет, страх перед безрадостным, тоскливым угасанием.
— И меня такая же судьба ждет, — прошептал Валерий.
И до того тошно, муторно стало на душе, хоть волком вой.
— Почему я сюда приехал? — спрашивал он себя. — Что хочу понять?
Ответа не было.
Тем вечером, когда он уснул в квартире Яны над книжкой, ему показалось… впрочем, нет, ничего определенного.
Наутро он пробудился с тяжелой головой, книга лежала на полу, рядом с кроватью. На обложке увенчанный массивной короной Двух Царств фараон гнал колесницу по бесконечным пескам… Валерий со вздохом поднял книжку, принялся бездумно листать — скучнейший, напичканный чуждыми именами богов и владык текст перемежался картинками. Человеческие фигуры с птичьими и звериными головами производили на Хромова отталкивающее впечатление, столбцы иероглифов чередовались с изображениями вездесущих пирамид, сфинксов, руин погребальных храмов, саркофагов, разных древних предметов — статуэток, сосудов, жуков-скарабеев, украшений, печатей, косметических принадлежностей и прочей утвари. На одной из страниц кто-то написал карандашом короткое слово — Ра. И еще раз, с восклицательным знаком — Ра!
Валерий был не силен в египтологии, но даже он знал, что такое имя носил бог Солнца древних египтян: Ра — царь и отец богов. Интересно, кто дважды написал карандашом это слово? Скорее всего, Яна. Кто же еще? Чем-то ее поразил короткий, звучный слог — Ра. Чем?
Логическое мышление Хромов развил в столярной мастерской, заодно с интуицией. Это только кажется, что пилить, строгать и резать — грубая работа. На самом деле она требует и логики, и внутреннего понимания, куда, как и сколько усилия применить. Когда такое понимание приходит, руки выполняют задачу сами, без вмешательства ума.
Однако сейчас интуиция и логика молчали. Валерий тщательно пролистал всю книгу, но ничего больше не нашел — ни заметок на полях, ни подчеркнутых или выделенных строчек, ни примятых уголков — никаких следов особого внимания Яны к тексту или картинкам. А что он надеялся обнаружить?
Хромов осознавал, что поведение Яны, обстоятельства ее жизни и особенно смерти не укладывались в рамки разумных объяснений. Откуда у нее взялись деньги в банке и на какие средства она покупала недвижимость? Если же имущество принадлежит кому-то другому, то почему хозяин не появляется? Можно допустить, что Яна согласилась стать подставным лицом, соблазнившись некоторой суммой, предложенной за услугу. Тогда почему она продолжала работать продавцом в киоске? Ее жизнь почти не изменилась, иначе соседка бы заметила. Да и по вещам в квартире этого не скажешь: все старое, отслужившее положенный срок, ветхое. Тех денег, которые Яна незадолго до смерти одолжила брату Раисы Зиновьевны, едва хватило на жалкие похороны. Или соседка лжет, и сумма была куда большей. Тогда… Яну убили, чтобы не отдавать долг? Потому и дверь не взломана, покойная сама ее открыла, потому что знала Раису Зиновьевну. Другой вариант: Яну убили, чтобы завладеть наследством.
— Получается, мотив был у меня, — признавался себе Валерий. — Но ведь я ничего не знал об имуществе.
«А жилье? — Ехидно поинтересовался внутренний голос. — Двухкомнатная квартира в Москве тоже капитал!»
«У тебя могут быть неприятности, парень», — вспыхнули в уме слова адвоката.
— В день смерти Яны я находился в Старице, работал в мастерской, — оправдался перед вымышленным следователем Хромов. — Есть свидетели.
Он живо представил себя на допросе, и ему стало неуютно. Пока что его никто не побеспокоил, но…
— Яна, Яна, — прошептал Валерий. — Чужие деньги до добра не доводят.
Он не мог избавиться от ощущения чего-то незаконченного, незавершенного. Книга с надписью карандашом на полях — подтверждение. Покойная ее читала. И что это означает? Яна пристрастилась к чтению, еще когда они жили вместе, надеялась найти в книгах рецепт избавления от хронической неустроенности, недовольства жизнью и невезения. Вот, избавилась…
Мысли Хромова упорно возвращались к написанному на странице книги слову — Ра. Что в нем поразило Яну? Почему она взяла в руки карандаш и…
— Да просто от нечего делать! — разозлился на себя Валерий. — А я голову ломаю!
Другая странная деталь удивляла его — документы, переданные Яной на хранение адвокату. Почему она так поступила? Боялась чего-то? Кто-то ей угрожал? Предчувствовала несчастье? Выходит, близкого, доверенного человека рядом с ней не было, иначе она поделилась бы с ним опасениями, попросила о помощи.
«Меня она близким уже не считала, — подумалось Хромову. — Даже не позвонила, не обратилась за поддержкой. Наверное, мы с самого начала оказались чужими друг другу, только убедились в этом по прошествии времени».
Он пытался анализировать все, что казалось подозрительным, но так и не сделал никакого вывода. Связана ли гибель Яны с ее имуществом или ужасная смерть — просто трагическая судьба, от которой не убежишь? Яна старалась, как могла… а в результате превратилась в прах.
