Вспомнилась почтальонша Лида… милая, кроткая женщина, без амбиций, без барских замашек, которая всегда была рада Валерию, умела ценить душевное тепло, которое он ей дарил. Крохи! А ведь и великие реки берут свое начало из малых родников.
— Самые приятные моменты я пережил именно с ней, — прошептал Хромов.
До сих пор он не задумывался, как хороши были тихие летние вечера в Старице, когда над темным садом висел месяц, мерцали звезды и доносились издалека, с лугов, запахи скошенной травы и цветов. Мальчишки уходили в ночное, жгли костры и варили в закопченных котелках кулеш, рядом паслись стреноженные лошади. Земля остывала, повсюду ощущалось ее густое, сладкое дыхание… На веранде дома кипел самовар, пахло вишневым повидлом, мошкара вилась вокруг лампы… и Лида снимала со сковороды горячие пышки, накладывала Хромову в тарелку. Деревянные полы в комнатах были чисто вымыты, устланы полосатыми половиками; на подоконниках цвели фуксии и герань.
Лида разливала по чашкам чай с душицей, неторопливо рассказывала, как прошел день. Ее лицо с неправильными чертами и россыпью веснушек на носу и щеках вызывало у Хромова прилив необъяснимой нежности. Покой, уют, любящий взгляд женщины — что еще нужно для счастья?
Здесь, в Москве, в квартире Яны, где все пропитано раздражением и недовольством и где каждая вещь отталкивает, теперь витала еще и тень насильственной смерти.
— Если все уладится и я выпутаюсь, — загадал Хромов, — женюсь на Лиде. Хочешь счастья — подари его другому! Ближе Лиды у меня никого нет. Мама? О ней мы станем заботиться вдвоем.
Эти мысли принесли ему облегчение. Умиротворенный, он прилег на диван в гостиной, погрузился в мечты о будущем… и задремал. Во сне над ним склонилось лицо фараона с подведенными черным глазами и бровями, со священным золотым уреем на лбу.
— Завет Гора нарушен, — сказал он по-египетски. — Кремниевый ящичек из тайного святилища Тота… где он? Смертные не смеют посягать на порядок, установленный Богами.
Как ни странно, Валерий понимал каждое слово. Он попытался ответить, но не смог разжать губы.
— Мне доложили о тебе, самозванец, — холодно произнес фараон.
— Я ничего не знаю! Клянусь! — мысленно взмолился Хромов.
— Великий Ра отдыхает, — вдруг сказал владыка Двух Царств. — Огромный змей стережет его покой…
Лицо фараона изменило выражение, померкло и отдалилось; вместо него на первый план вышло смиренное обличье монаха…
Слуга божий подошел к какой-то двери и постучал в нее… тук-тук! Тук-тук! Тук-тук…
Хромов проснулся: стук в дверь разбудил его. Он сел и прислушался. На лбу от волнения выступил пот…
— Что со мной творится? Начитался черт знает чего, вот и лезет в голову всякая чушь!
На журнальном столике у дивана лежала книга «Египетский крест», Валерий в сердцах схватил ее и засунул подальше, с глаз долой. Тихий звук донесся из прихожей, будто кто-то осторожно, настойчиво постучал. Тук-тук…
Хромов остановился как вкопанный, затаил дыхание. Тук-тук… Он не ослышался! В дверь на самом деле кто-то стучал.
— У меня глюки, — пробормотал Валерий, покрываясь испариной. — Я схожу с ума. Немудрено сдвинуться, если живешь в квартире, где недавно произошло убийство. Или это пришли «они»?
Последняя мысль повергла его в оцепенение.
Тук-тук! — раздалось из прихожей. Новый звук заставил Хромова вздрогнуть, сдвинуться с места. На цыпочках он подкрался к двери, приник к глазку… на лестничной площадке, опустив голову, стоял человек в длинном темном одеянии, — по виду монах, — перебирал четки.
«На улице мороз, — подумал Хромов. — А он в одной рясе… или как это у них называется? Без перчаток. Он не настоящий! Мне просто кажется… У меня бред, видения!»
Монах стоял неподвижно, только его руки однообразно двигались, перебирая бусинки на шнурке.
Валерий пребольно ущипнул себя за ухо.
— Сплю я или нет?
Ему захотелось открыть и проверить, живой ли человек стоит за дверью?
— Ты плод моего воображения, — пробормотал Хромов, медленно, стараясь не щелкнуть, поворачивая ручку замка. — Тебя не существует. Сейчас дверь отворится, и ты испаришься в воздухе.
Ничего подобного не случилось. Не произнося ни слова, не поднимая головы, служитель Господа двинулся вперед и оказался в квартире раньше, чем хозяин что-либо успел сообразить. Тот попятился, вне себя от ужаса… Кровь стучала в его висках, сознание притупилось.
— Сын мой, — прошелестел монах. — Недостойно ведешь себя. Знак подан… символы материального и духовного воссоединились. Это значит, ты использовал пищу, дарованную Богами, по назначению. Великий Змей оказал тебе свою благосклонность, но он может сменить милость на гнев, разящий без пощады. Склеп, где покоилось тело, открылся… и с тех пор мы ищем… Через одиннадцать лет он снова закроется. Мы должны успеть!
— Ка… ка-кой с-склеп? — заплетающимся от страха языком еле выговорил Хромов.
— Ты меня удивляешь, сын мой. Соберись с духом и выполни то, что должен.
Монах приподнял голову и посмотрел на Валерия. Впрочем, слово посмотрел не совсем подходит. Это был не взгляд, а наваждение, порхающая дымка… которая проникла в ум и душу, перевернула их, встряхнула и обернулась мутным, тяжелым беспамятством.
Прошла целая вечность, прежде чем Хромов открыл глаза. Он лежал на диване… спал? Приснится же такое! Книга с фараоном на обложке лежала на журнальном столике образца шестидесятых годов, купленном еще матерью Яны.
— Начитался! — вздохнул Валерий и выругался.
В голове звенело, затылок ломило от боли, шея затекла. В дверь постучали…
— Вторая серия фильма ужасов? — простонал он, поднимаясь и босиком шлепая в прихожую. — Только не это!
— Откройте, Валера! — раздался голос соседки, Раисы Зиновьевны. — У вас тоже нет света? Звонок не работает. Пробки, наверное, перегорели.
Хромов пощелкал выключателем: точно, света не было. Он впустил раскрасневшуюся, взволнованную Раису Зиновьевну.
— Я сериал хочу досмотреть, — прижала она пухлые руки к роскошной груди. — А телевизор выключился. Помогите, Валера!
— Вызывайте электрика.
— Пока он придет, я пропущу самое интересное, — плаксиво запричитала соседка. — Вы же мужчина, сделайте что-нибудь! Ой…
Свет загорелся, помигал и снова потух. Раиса Зиновьевна взвыла от огорчения.
— Видите, это не пробки, — обрадовался Хромов. — Что-то на станции.
— Да, простите… А ко мне из полиции приходили, про вас расспрашивали. — Она расплылась в неискренней улыбке. — Я ничего не сказала.
— О чем?
Соседка с видом заговорщицы подмигнула ему и поспешила досматривать сериал, благо свет загорелся и больше не мигал.
