— Нет, конечно. Осторожные, гады! Вместе светиться не хотели. А Волосатого специально отрядили Молоху служить, чтобы удачу посылал в грабежах и убийствах. Девица ихняя — просто отмороженная… зацикленная на крови. Вообразила себя Танит, супругой Ваала… или кем там она ему приходилась. Карфагенская история! Придется психиатрическую экспертизу назначать. Ребята наслушались ее рассуждений, побежали за водкой — без ста грамм нервы не выдерживают этот горячечный бред воспринимать.
— Судя по деяниям, у них с мозгами не все в порядке, — заключил Всеслав. — А кто они друг другу? Знакомые, друзья, родственники?
— Братья! Правда, сводные — по матери. Плашкин и Ремизов, ранее не судимые, не привлекались, ни по каким делам не проходили, в детстве на учете не стояли. Нормально учились, и мамаша у них не алкоголичка, не бомжиха — повар по профессии. Трудяга, только вот деток вырастила не приведи господи! Откуда у пацанов такие наклонности взялись?
— Значит, отцы разные? Может, плохая наследственность?
— У обоих? Сам же говоришь, отцы разные, — выходит, и гены отличаются. Мамаша на двух работах пашет, про сыновей ничего не знает, думает, они на заработки подались, в Сибирь куда-то. Ждет писем! Обещали, когда устроятся, к себе вызовут. Она поверила. Жалко тетку!
— Быстро вы все выяснили.
Майор аккуратно стряхнул с кончика сигары пепел, усмехнулся.
— Их столько искали, столько шишек за них получили, что ребята землю роют. Заставлять никого не надо, все бегают, аж подошвы горят.
— А девица к братьям как прибилась?
— Детдомовская она. Познакомились в пивнушке — без работы болталась, посуду мыла в забегаловках, бутылки собирала. Они на нее глаз и положили. Жила сначала с Ремизовым… это Волосатый, а потом и Плашкину не стала отказывать. Групповуха! Шведская семья, блин!
Смирнов открыл было рот, но бывший сослуживец предугадал вопрос.
— Нет, в Шахтах не бывала, я проверил. Местная она… москвичка, выросла в детском доме семейного типа. Как закончила школу, ушла бродяжить… Родители сначала пытались вразумить девочку, а потом махнули рукой. Горбатого могила исправит. Она и совратила братьев, и на худое дело подбила, и к культу Молоха приобщила. Главарь!
— Сама призналась?
— С величайшим удовольствием! Все трое совершенно ни в чем не раскаиваются, наоборот, гордятся содеянным. Они будто не понимают, что отвечать придется по полной программе. Попутно мы распространителей наркоты прищучили, неких Елку и Узбека. Платон Елкин изредка снабжал девицу зельем, от него она и про «Молох» узнала. Посмотрела — понравилось, захватило зрелище! Говорит, она сразу родство ощутила с финикийским богом. Тогда-то в ее кудрявую головку и пришла мысль убивать женщин и лица им резать. Якобы Молох-Ваал нуждается в жертвах, желательно человеческих: он кровь любит, уродство всякое, вакхическое неистовство! Он этой энергией питается.
— Как-как?
— Вакхическое неистовство! — с чувством повторил майор. — Слыхал про такое?
«Друид, — подумал Всеслав. — Он и есть Платон Елкин. Допрыгался».
— Братья тоже зелье употребляли? — задал вопрос сыщик.
— От девицы переняли, пристрастились. А наркота известно сколько стоит. Занялись грабежами. Сначала они нападали только ради наживы, а потом стали убивать. Вернее, она, «кровавая девочка»! Стилеты Плашкин мастерил, он с детства увлекался прикладным искусством — ножички из дерева выстругивал, мечи, пистолеты. Когда подрос, усовершенствовал свой навык: ножики делал настоящие, с острым лезвием, продавал дворовым хулиганам по дешевке. Девица его баловство оценила и направила в нужное русло.
Майор курил, а Всеслав размышлял. Какое отношение имеют братья Ремизов и Плашкин с их неистовой вакханкой к исчезновению Марины, убийству Яны Хромовой, Вероники и покушению на Стаса? Того внутреннего жара, который возникал при наступлении переломного момента в расследовании, он не ощутил.
— У тебя есть фотографии этих братьев и атаманши? Как, кстати, ее звать-величать?
— Фарида. Восточная женщина — черная, пронзительная, с бешеным темпераментом — дикая кошка! А снимки я принес, — улыбнулся майор. — Знал, что тебе понадобятся. — Он выложил три фотографии на стол перед сыщиком. — Вот они, красавцы! Бери, у меня еще есть.
Смирнов старательно вглядывался в фотографии двух молодых мужчин и женщины с резкими, жесткими чертами лица. Никого из них ему видеть не доводилось.
— Не сталкивался, — сказал он и вопросительно поднял глаза на майора. — Почему они выбрали своей жертвой Хромову? Ты спрашивал?
— Спрашивал. И про Хромову, и про Веронику Грушину. Только последние два убийства «Алая маска» на себя не берет.
— Как не берет? — переспросил Всеслав, хотя в глубине души ожидал такого ответа.
— Они на квартиры нападали пару раз в начале своей бандитской карьеры, потом перешли на мелкие торговые точки, там касса, товар, и в дверь ломиться не надо: в рабочее время она всегда открыта. Тем более эти ребята в общежитие бы не сунулись, оттуда так просто не выскочишь на улицу, как они привыкли. В общем, троица решительно отрицает свою причастность к смерти Хромовой и Грушиной.
— Ты им веришь?
Майор положил недокуренную сигару в пепельницу, тоскливо вздохнул.
— Нам проще все на них списать! Но… скажу тебе по секрету: похоже, Хромову и Грушину лишил жизни кто-то другой. Для Фариды эти два убийства особой роли не сыграют — двумя трупами больше, двумя меньше… какая разница? Остальные все равно потянут на высшую меру. Так что какой смысл отказываться? И потом, у этой тройки напрочь отсутствует чувство самосохранения, они бравируют преступлениями, которые совершили, строят из себя этаких завзятых кровожадных злодеев… без царя в голове. Вот, мол, какие мы страшные! Ужасайтесь и трепещите!
— Бывает, — кивнул сыщик. — Извращенный способ самоутверждения. Убивать, чтобы уважали и боялись.
— Мало того, узнав, как были убиты Хромова и Грушина, Фарида устроила настоящую истерику. Орала, брызгая слюной, что какая-то сволочь присваивает себе ее лавры. Авторские права нарушает, понимаешь ли! — Майор замолчал, без всякого удовольствия разглядывая сидящих у барной стойки хихикающих длинноногих девиц. — После такой Фариды смотришь на женщин и думаешь: что у них там варится в очаровательной головке? — усмехнулся он. — Какие демоны дремлют?
— Спасибо тебе, — сказал Всеслав. — Твои ребята мне очень помогли. Виски закажем или кофе?
— Ни того, ни другого, — с сожалением отказался бывший сослуживец. — Пойду я, дел невпроворот. Тебе тоже спасибо! Попал с этим «Молохом» в яблочко. С меня причитается, но сегодня никак, извини.
Он ушел, а Смирнов подвел неутешительные итоги: с поимкой «Алой маски» расследование не окончилось, а сделало мертвую петлю.
— Откуда вышли, туда и пришли, — прошептал он.
