— Ничего тебе не понятно, — поморщилась Ева. — Ты выбираешь самое легкое объяснение.
— Зачем лишние сложности?
— Между прочим, существует мнение, что так выглядит ключ, которым можно открыть ворота смерти.
— Дорогая, не начинай! — взмолился Смирнов. — Это уж чересчур… даже для тебя. Какие ворота? Какой ключ? Прямо сказка про Буратино и золотой ключик!
Ева сжала губы и молчала. Она привыкла к возмущению и протестам. Ничего, Славка остынет, подумает… и прислушается к ее словам. Так уже не раз бывало.
— Для кого-то эти ворота уже открылись… без всякого ключика, — пробормотал он. — Я имею в виду убитых женщин.
Ева пропустила его выпад мимо ушей. Пусть ворчит, потом все равно благодарить будет.
— А как быть с письмом, которое Хромова оставила директорше магазина? — спросила она. — Вот ты смеялся надо мной по поводу «пароля» и «явки», но ведь я оказалась права: неизвестный мужчина пришел-таки за письмом. Я уверена, что рекламный текст размещен в Интернете с определенной целью — кому-то о чем-то сообщить. Тот, кто его прочитал и понял, отправился в магазин «Азор».
— За письмом?
— Не совсем. В магазине неизвестный должен был убедиться, что не ошибся адресом. Он… — Ева остановилась на полуслове, замерла. По ее лицу пробежали тени напряженных мыслей. — О-о! Меня осенило! Книга «Египетский крест» и служила опознавательным знаком, своеобразным сигналом, мол, письмо здесь и его можно получить. Человек произносит условную фразу, ему отдают послание — все, дело сделано. Кстати, повтори пароль, пожалуйста.
— Пароль! — фыркнул Славка. — По-моему, чушь полнейшая.
— И все же, как звучали слова, после которых Вера Петровна должна была отдать письмо?
— «Он открылся», — произнес сыщик с таким выражением недоумения и сарказма, что Ева невольно улыбнулась. — Предельно лаконично, ты не находишь?
Она кивнула: фраза короткая, простая, на первый взгляд несуразная, лишенная смысла. Но это только для неискушенного уха.
— Хромова ведь заранее предупредила директоршу о посетителе, который произнесет эти слова: «Он открылся»? Значит, так было условлено. Хромова знала пароль, но не имела понятия, кто и когда именно явится за письмом. Иначе она передала бы его сама, из рук в руки, а не через постороннее лицо. Она выполняла спланированные, тщательно рассчитанные, точно определенные действия — никакой самодеятельности. Кто-то умело подстраховался! — с жаром воскликнула Ева. — Хромова волею судьбы мертва, а письмо дошло по назначению! Здесь пахнет организацией, а не конспиративными приемами дилетантов. Неужели ты не чувствуешь этой продуманной до мелочей тонкости замысла?
— Столь безукоризненной может быть только разведка «Моссад». Хромова была ее агентом… а недвижимость в Москве она скупала на деньги, заработанные ценой подлого предательства интересов своей родины. Сидя в киоске, она подсчитывала количество военнослужащих, проходящих мимо нее за день, и передавала важные сведения резиденту. За что и поплатилась! Ее убрали недремлющие спецслужбы, стоящие на страже…
— Прекрати! — вспылила Ева. — Ты напрасно иронизируешь. То тебе Тутмосы не по душе, то ты «Моссад» сюда приплел. Разведка мелко плавает по сравнению с теми, кто стоит за Хромовой.
— А Вероника, Марина? Они тоже агенты?
— Насчет девушек я пока ничего сказать не могу, — призналась Ева. — То же и со Стасом. Они не вписываются в историю с наследством, магазином и письмом.
— Зато эта компания посещала небезызвестное общество последователей финикийского культа. Как же ты упустила «Молох»? Теперь это, полагаю, уже не гнездо «черной магии», а оплот иностранных разведок. «Алая маска» — отряд чистильщиков, замаскированный под группу психопатов. Я угадал?
— Критика принимается. «Молох» путает все карты, — согласилась она. — Давай оставим их на потом. В первую очередь меня интересует фраза «Он открылся». Эти слова содержат намек на подоплеку дела или являются случайной комбинацией? Вряд ли при столь ответственном подходе к каждой мелочи допустимы случайности. Итак, слова «Он открылся» являются частью, деталью общей картины, о которой у нас нет представления. Подумай, что могло открыться? Компьютерный файл? Театр, офис, ресторан, клуб?
— Сундук с сокровищами, — усмехнулся Смирнов. — Или гроб! Что тебе больше подходит? Погоди-ка… Хромов упоминал нечто подобное… Сегодня утром, по дороге в магазин, он рассказал мне о странном сне. Якобы сначала ему привиделся фараон, а затем монах. Этого монаха Валерий даже впустил в квартиру — во сне, разумеется, — и тот повел разговор о каком-то склепе, где покоилось тело… возможно, речь шла о святых мощах.
— А что еще говорил монах?
— Хромов не запомнил, он чувствовал себя как в дреме, не мог воспринимать происходящее ясно. Ты же сама видела сны и понимаешь, насколько они расплывчаты, зыбки: утром их не удается восстановить в памяти полностью и последовательно, только в отрывках. Хромов спал некрепко, беспокойно… потом его разбудил стук в дверь. То пришла соседка с просьбой проверить, не перегорели ли пробки.
— У нее погас свет?
— По-видимому, да. И у Хромова тоже. Пока они обсуждали эту проблему, свет загорелся… и соседка ушла к себе. После ее ухода Хромов вспомнил, какой он видел сон.
— Почему же ты молчал? — удивилась Ева. — Почему сразу мне не сказал?
— Не принял всерьез. Хромов переживает стресс, его нервы натянуты, и неприятные сны обычно сопутствуют такому состоянию. Тем более человек находится в квартире, где недавно убили его бывшую жену. Тут у любого нервы взыграют! Ну, приснился ему фараон… меньше надо книжек читать про Древний Египет.
— А монах? Про монахов же Валерий ничего не читал? Фу-у… меня аж в жар бросило. Открой форточку.
— Холодно будет.
Смирнов все же подошел к окну и выполнил просьбу Евы. Морозной свежестью потянуло в комнату. Черноту ночи озаряли мертвенный свет фонарей, редкие желтые огни в окнах домов. Над городом в мистическом туманном ореоле взошла луна, напоминая живущим на земле людям о величии мироздания… полном неразгаданного.
Сыщик вдохнул всей грудью холодный воздух, вдруг ощутив себя не жалкой песчинкой, затерянной среди звезд, а носителем всесильного духа, которым пронизана и эта зимняя ночь, и дрожащие в вышине светящиеся точки, и эта сверхъестественно-прекрасная луна, и этот спящий город, и бескрайнее ледяное пространство космоса, и то непознанное, что за ним, — все. Все!
Он вернулся и сел напротив Евы, взял ее теплую сухую руку в свою. Сказал со спокойной уверенностью:
— Мы справимся, что бы там ни было. Нас не обманут скользящие тени иллюзий. И даже в иллюзиях есть точка отсчета.
В ее глазах горело нетерпение.
— Монах не иллюзия! Он просто существует в ином слое реальности. Но он там есть!
