Она вывалила на кровать ворох наволочек, полотенец, изумительной красоты сорочек, поясов, передников и прочих вещиц, назначение коих было Смирнову неизвестно, — начала показывать.
— Вот свадебные полотенца, вот головная повязка… а вот… ой, это не то.
В ее руках мелькнул невзрачный лоскут, тут же полетевший в сторону. Сыщик напрягся.
— Постойте-ка… не отбрасывайте, мне интересно.
Он потянулся за лоскутом, на котором вместо яркого цветного узора был вышит пейзаж: извивы реки, солнце, садящееся в воду, обрывистый берег, дерево… Картинка природы, выполненная виртуозно легкими, четкими стежками, в то же время напоминала детскую игру в виде плоского изображения местности, по которому надо переставлять фишки.
«Где-то я уже подобное видел», — подумал Смирнов.
Глава 24
Москва
Ева робко позвонила в дверь квартиры Хромова.
Славка бы не одобрил такого поступка, но она просто потеряла терпение. Да, она решила воспользоваться его отъездом в Старицу и поговорить с мужем убитой. Ждать некогда! Нельзя будет имитировать смерть Стаса Киселева дольше, чем несколько дней. Пусть пройдет неделя, даже две… но молодому человеку придется вернуться к работе, снова ездить по городу, ходить по улицам — он не сможет жить затворником, стать мертвым для всех, кроме отца и матери. Значит, расследование должно поскорее закончиться. А оно становится все запутаннее и сложнее.
Ева перестала искать звенья логической цепочки и углубилась в подсознательное. Что подсказывал ей внутренний голос, не обремененный общественными условностями и предубеждениями ума? Он считал главными виновниками случившегося совершенно не тех, кто попал в поле зрения Смирнова и Евы. Этот невидимый, далекий и грозный противник именно потому оставался неуловимым, что находился по другую сторону туманной завесы, которую люди привыкли называть временем. Но вездесущее и необъяснимое время — всего лишь зеркало, отражающее течение бытия. Оно бесстрастно молчит, одинаково воспроизводя на своей загадочной поверхности и лучезарных и жестоких богов, и обычных людей, и героев, и преступников.
— Мы всегда можем заглянуть в это зеркало, — шептала Ева. — И рассмотреть детали, ускользнувшие от нашего взора.
За дверью квартиры Хромова раздались и замерли шаги.
— Это я! — звонко произнесла Ева. — Мы договорились о встрече по телефону.
Замок щелкнул, и Еву впустили в освещенную тусклой лампочкой прихожую. Невзрачный, неприметный хозяин сливался с унылой обстановкой запущенного жилья. В гостиной, куда Хромов пригласил гостью, было так же неуютно, голо и мрачно, как и в прихожей, стоял тот же запах пыли, старых вещей, средства против моли и чего-то приглушенно-приторного, тошнотворного. Неужели отсюда все еще не выветрился запах тлена?
Подавив брезгливость, Ева уселась на диван. Вся эта затхлая, убогая квартира, ее обитатель, одетый в майку и спортивные штаны, вытянутые на коленках, этот желтоватый сумрак, это тиканье допотопных механических часов времен «развитого социализма» никак не вязались с историей фараонов, магазином «Азор», таинственным письмом и не менее таинственным человеком, который за ним явился.
— Давайте обсудим ваш сон, — сразу перешла к делу она. — Вы не против?
— А если против, то что? — угрюмо буркнул Хромов. — Станете меня пугать? Я согласился поговорить с вами потому… потому, что, возможно, я ошибся. То есть… монаха я мог видеть не во сне, а наяву.
Он исподлобья бросил взгляд на Еву — глаза у него были ясные, умные. Она затаила дыхание, боясь поверить в удачу.
— Почему вы так решили?
— Вчера… мы с вашим э-э… другом, Всеславом Смирновым, побеседовали с директоршей книжного магазина. Вы в курсе?
Ева кивнула.
— Так вот, — продолжил Хромов. — После нашего визита, вечером… Вера Петровна вдруг позвонила мне сюда… и… она была очень напугана! Понимаете… она утверждает, что за письмом приходили еще раз!
— Тот же мужчина?
— Нет-нет, — Хромов нервно мотнул головой. — Женщина! Католическая монахиня. Вернее… она была так одета. Вера Петровна немного разбирается в подобных вещах, она говорит, что православные монахини выглядят иначе.
— И… монахиня тоже назвала пароль?
— Пароль! — состроил гримасу Хромов. — Как вы интересно выразились. Действительно… шпионские страсти какие-то. Слава богу, не только со мной это происходит! Так, знаете ли, недолго и в психушку загреметь. Да, монахиня произнесла ту же фразу: «Он открылся», но… письма-то уже не было. Директорша сделала вид, будто не понимает, о чем речь… а монахиня стоит и стоит у нее в кабинете, не уходит. Ждет! Та не выдержала и брякнула с перепугу, мол, послание забрали. Монахиня ни слова, только сверкнула глазищами и шнырь… вон из магазина! Вы не принимаете меня за сумасшедшего, надеюсь? — заерзал он на стуле. — А то давайте позвоним Вере Петровне, пусть она подтвердит.
— Я верю, верю, — успокоила его Ева. — Почему вы сразу не сообщили Смирнову о визите монахини?
— Я был не в себе. Как услышал про монахиню… на меня словно накатило что-то. А потом, когда пришел немного в память, было уже поздно. Позвонил я утром, Всеслава не застал, попал на вас… — Он окинул комнату взглядом, будто искал некий важный предмет. — Думаете, монах и ко мне приходил по-настоящему?
Ева в этом не сомневалась.
— Вы видели мужчину или женщину в монашеском облачении? — спросила она.
— Мужчину. Но… я ведь трезвый был! Я вообще малопьющий. Как же получилось, что я ему и дверь открыл, и в квартиру впустил… а потом уснул? Или я все время спал, только двигался, как лунатик?
Хромов переплел пальцы и крепко сжал их, закусил губу. Ох, не нравилось ему все происходящее! От собственных мыслей жуть брала.
— Что монах хотел от вас?
— Не помню… — он опустил голову, стал похож на нахохлившуюся птицу.
— С чего все началось?
— Я… думал о Лиде, — смутился Хромов. — Женщине, которая… которой я симпатизирую. В общем, о моей соседке. — Он кашлянул, заливаясь краской, и стал похож на неуклюжего, стеснительного подростка. — Размечтался, прилег… и незаметно уснул. Мне снился фараон… тот самый, из книги «Египетский крест», и вдруг… кто-то постучал в дверь: тук-тук! Я проснулся… пошел открывать… впустил монаха. Или не впускал я никого? Вот черт! М-мм-м… в висках ломит. Мм-м…
Он со стоном обхватил руками голову.
Ева предложила эксперимент: она попытается помочь Валерию вспомнить, если он будет выполнять ее команды.
— Давайте, раз надо, — без энтузиазма согласился Хромов. — Попробуем.
— Закройте глаза и сосредоточьтесь, — мягко попросила она. — Вернитесь мысленно в тот момент, когда вы идете к двери. Что вы видите?
