— Черт с ним, придется рискнуть, — пробормотал Смирнов. — Других вариантов просто нет! Давай пиши. Будем надеяться, Войтовский именно тот, кто нам нужен, и часто проверяет почту.
Ева вопросительно уставилась на сыщика.
— Что писать-то?
— Погоди! Там, в письме, которое оставила в магазине Хромова, должен быть электронный адрес для связи.
— Есть… — удивилась Ева. — Только кому писать?
Смирнов дотронулся до подаренного ею кулона из ляпис-лазури с выбитым на камне египетским иероглифом «истина» и неопределенно хмыкнул.
— Истина всегда на поверхности, — сказал он. — А мы, подобно пилигримам, проходим длинный тернистый путь, чтобы убедиться в этом. Хочу проверить свою интуицию.
— Включить компьютер?
— Пиши пока на бумаге, потом разберемся.
Ева молча взяла ручку и приготовилась.
— Пиши, — повторил Смирнов. — Здравствуй, моя дорогая! Это Стас. Поделишься со мной деньгами? Тогда я буду молчать о твоем шраме и прочих «интимных подробностях». Помнишь, как я спас тебя? Разве пара сотен тысяч долларов — большая плата за жизнь? Сущая безделица! Надеюсь, ты не забыла о том, как мы снимали наши любовные встречи, моя пылкая вакханка? Видео записи и мое молчание ты получишь только в обмен на деньги, иначе… Ты ужасно меня разозлила своей дурацкой выходкой в метро! Поэтому даю тебе ровно сутки: положишь деньги в камеру хранения Казанского вокзала, в ячейку… — сыщик назвал номер одной из нескольких ячеек, которые иногда использовал в подобных целях. — Время пошло!
— Подпись будет?
— Зачем? И так понятно, от кого послание.
— Ты с ума сошел! — возмутилась Ева. — Думаешь, Марина жива и сможет прочитать эту белиберду? Откуда ей знать адрес электронной почты, указанный в письме?
— Вдруг никакого письма и вовсе не было? — парировал Всеслав. — Вера Петровна запросто могла его выдумать, а ты и поверила. Почему бы тебе не поверить и в то, что наше послание попадет по адресу и его прочитают? В этом деле мы двигаемся наобум, вслепую… но пока в правильном направлении. Иначе меня не пытались бы столкнуть с обрыва. Для тщательной проработки плана действий нет ни минуты.
— С каких это пор ты так торопишься?
— Не нравится мне монашка, которая приходила в магазин и спрашивала о письме! Плохая примета.
Ева нервно покусывала губы, решала в уме какую-то задачу.
— Выходит, мы занимаемся шантажом? — она покраснела от негодования. — Вымогательством? Какая еще камера хранения, ячейка? Ты всерьез полагаешь, что кто-то принесет и положит туда деньги?
— Со злоумышленником следует говорить на его языке, так он лучше нас поймет, — уверенно заявил сыщик. — Речь идет не о деньгах, а о том, чтобы послание выглядело правдоподобно. Убийца умен и дьявольски хитер, он отлично сознает, что шантажист входит во вкус, и остановить его лучше сразу. То есть… убить. Одним трупом больше, одним меньше, какая разница? Между прочим, он уже покушался на Стаса! Что ему стоит повторить попытку, теперь наверняка?
— Интересно ты говоришь… он! Сам ведь подозреваешь в убийствах женщину?
Смирнов покачал головой.
— Убийца есть убийца. Он, она… пол тут ни при чем.
— Хорошо. Допустим, Марина — подозреваемая. Это ее видели в общежитии в тот день, когда погибла Грушина. Понятно и то, почему Вероника открыла дверь комнаты и впустила убийцу: она не опасалась подруги. Но ведь в метро ты тоже погнался за женщиной в оливковом пальто, и напрасно. Вообще, какое отношение Марина имеет ко всей этой истории? Почему именно она?
Сыщик улыбнулся, ответил вопросом на вопрос.
— Началось-то все с нее? Ты же сама говоришь, что случайностей не бывает. Мы сделали большой круг, как заблудившиеся в лесу грибники, и вышли на то самое место, откуда отправились в путь.
— Кто тогда убил Яну Хромову? Марина? За что? Ни про печать Тутмоса, ни про розенкрейцеров, ни тем более про вышивки она знать не могла.
— Не имеет значения, — сказал Смирнов. — Если Комлевой нет в живых, как ты склонна считать, то где же тело? Она просто ушла из общежития и не вернулась.
Ева не смогла ответить. Она наморщила лоб, но и это не помогло.
— Откуда тебе известно, что они со Стасом были любовниками, и про видео? Он тебе рассказал?
— Нет, конечно. Я сам придумал, для усиления эффекта!
— Марина же не дура, она сразу поймет…
— Кем бы ни был убийца, он надеется, что Стас мертв. Думаю, того факта, что Киселев живехонек, да еще и намекает на «интимные подробности», будет достаточно для женщины, которая решила отправить его на тот свет. Она и раньше имела на то причину, а теперь эта причина не удвоится, а утроится! Когда преступника загоняют в угол, он превращается в дикого зверя и руководствуется не разумом, а слепыми инстинктами хищника. Он пойдет на все, лишь бы спастись.
Ева имела свое мнение на сей счет. Никто не может превратиться в дикого зверя, не будучи им изначально. Просто зверь дремлет до поры до времени и просыпается в определенных обстоятельствах, обнажая звериный оскал.
— Стас знает о твоих художествах? — серьезно спросила она. — Ты же его подставляешь! Сначала прячешь от всех, заставляешь притворяться покойником, потом используешь как живца.
— Не самый плохой вид охоты, — ничуть не смутился сыщик. — Что прикажешь делать, когда нет времени на раздумья? Дать убийце ускользнуть? А как же обязательства перед клиентом?
У Евы не было уверенности, что их послание вообще кто-либо прочтет, и она высказала вслух свои сомнения.
— Я рассчитываю на жадность того, кто рискнул запросить миллион у Ордена Розы и Креста, — объяснил Всеслав. — Даже если братство проигнорирует столь наглый вызов, непременно найдутся желающие приобрести печать Тутмоса, ведь содержание письма, которое забрал неизвестный, составлено таким образом, чтобы рассеять сомнения в его подлинности. Тот, кто предпринял эти усилия и хочет получить деньги, будет ждать ответа и, следовательно, проверять почту. Поверь мне!
— Значит… о письме знал кто-то еще, кроме Хромовой? Вера Петровна! Вдруг она показывала содержание письма не только мне?
Смирнов хитро прищурился.
— К ней мог явиться монах, как к Валерию Хромову… против гипноза пышная дама не устояла бы.
— О-о, сколько сарказма! — фыркнула Ева. — Между прочим, зря! Монах не монах, а монахиня к Вере Петровне приходила и называла пароль.
— Прямо не книжный магазин, а явка подпольной организации «Молодая гвардия»… вернее, «Монастырская гвардия», — сыщик довольно захохотал. — Здорово я придумал?
Ева надулась. Манера Смирнова смеяться над самыми серьезными вещами ужасно раздражала ее.
— Будет смешно, если твое «липовое» послание никто не получит! — огрызнулась она. — То-то я повеселюсь!
