Мари-Кристин была очень возбуждена. Она любила всякие, как она говорила, «приключения», а эта наша поездка, не менее волнующая, чем путешествие в Корнуолл, вполне могла быть отнесена к этой категории.
Комната выглядела точно такой же, какой я ее оставила. Я пошла проведать Мари-Кристин. Она была в восторге от своей комнаты и сгорала от нетерпения в предвкушении последующих событий.
Я умылась, переоделась и вместе с Мари-Кристин спустилась вниз. Леди Констанс уже ждала нас. В присутствии Мари-Кристин откровенные разговоры были невозможны и поговорить нам удалось только после обеда, когда Чарли повел Мари-Кристин показывать дом, и мы остались с леди Констанс наедине.
Она сказала:
— Я счастлива, что ты здесь. Меня опечалил твой отъезд. И я очень сожалею, что Родерик женился. Я была против этого.
— Ну, а что Лайза? — спросила я. — Неужели ее болезнь неизлечима, и нет никакой надежды?
— Абсолютно. Такая травма позвоночника не поддается лечению. Родерик привозил сюда лучших специалистов Англии. Все они в один голос подтвердили этот приговор. Она останется инвалидом, и вероятнее всего ее состояние будет ухудшаться.
— Какое ужасное будущее ее ждет!
— И Родерика. Но будем надеяться, нам удастся найти какой-то выход.
— Это для нее настоящая трагедия, — сказала я. — Она так стремилась к успеху. И многого добилась в своем деле.
— Это мне неизвестно, но вот она здесь… в качестве жены Родерика. Я так надеялась… Мы с тобой, Ноэль, могли бы прекрасно ладить.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Я надеюсь… я бы даже сказала, я уверена, что так и будет. Мы должны постараться убедить ее, Ноэль.
— Но то, что для нас является веским доводом, для нее может вовсе не быть таковым.
— Она должна согласиться. Мы сделали все возможное, чтобы убедить ее.
— Когда я смогу ее увидеть?
— Завтра. Сегодня у нее был тяжелый день. С ней это бывает — усиливаются боли. Доктор выписал ей таблетки, они помогают и всегда у нее под рукой. Но их, конечно, нельзя принимать сразу по многу. Шесть — это максимальная дневная доза. Поэтому их нужно пить только тогда, когда это действительно необходимо. Если приступ очень сильный, она принимает две сразу. Мне сказали, что вчера ей пришлось выпить четыре.
— Какой ужас!
— Да, ее остается только пожалеть.
Вернулся Чарли с Мари-Кристин. Ее глаза сияли восторгом.
— Это невероятный, удивительный дом! — воскликнула она. — Он ведь очень старый, не правда ли, мистер Клеверхем?
— В Англии есть дома и постарше, — сказал Чарли.
— Но я не верю, что может быть дом более интересный, чем этот.
Губы леди Констанс дрогнули от приятного удивления.
Я вспомнила, что ей всегда доставляли огромное удовольствие похвалы ее дому. Я порадовалась за Мари-Кристин, что она производит хорошее впечатление.
Когда пришло время ложиться спать, я пошла в комнату к Мари-Кристин, проверить, как она устроилась.
— Как хорошо, что твоя комната рядом, — сказала она. — Надо полагать, в этом старинном доме водятся привидения.
— Ну, что же, если к тебе забредет одно из них, ты только стукни мне в стену, и я приду, чтобы составить вам компанию.
Она захихикала от удовольствия, а мне было так приятно видеть ее счастливой и довольной.
Я отправилась к себе и вскоре в дверь кто-то тихонько постучал. Я сказала «войдите» и, к моему удивлению, в комнату вошла Герти, горничная, заботившаяся обо мне в прошлый раз.
— Я зашла узнать, не надо ли вам чего, мисс, — сказала она.
— Герти! Я так рада тебя видеть! Как ты живешь?
— Неплохо, мисс. Вы-то сами, как? И еще вы привезли с собой эту молодую леди.
— Да, — сказала я. — Мари-Кристин потеряла во Франции во время войны всю свою семью и теперь живет со мной.
Она сокрушенно вздохнула и, взглянув на меня, сказала:
— Уж я так жалела, когда вы уехали, мисс. Мы все жалели.
— Да, это было очень грустно. Ты часто видишь миссис Клеверхем?
— О, да, мисс. Я, можно сказать, ухаживаю за ней. Она, как бы это выразиться, не прижилась здесь. О том, что она была актрисой, здесь никто знать не знает, это не то, что Дезире. А сейчас она и вовсе калека. Временами ее бывает жалко, конечно. И вообще, здесь сейчас не так, как было раньше.
— А леди Констанс, как она к тебе теперь относится?
— Она меня как бы не очень замечает. Но и не придирается. Я все не могу забыть про этот бюст. Она бы меня тогда в момент выставила, если бы вы не взяли вину на себя. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали.
— Ерунда, Герти, не стоит об этом говорить.
— Для меня это не ерунда. В дом взяли новую девушку, Мейбл. Она у нас вроде как на подхвате, делает то, что никто другой не хочет. Она, если хотите знать, немного того — чокнутая.
— Ты хочешь сказать, немного глуповатая?
— Да, пожалуй. И даже не немного. А мне за ней — присматривать. Вы здесь долго пробудете, мисс?
— Не думаю. Это просто короткая поездка. Я вообще-то приехала повидать миссис Клеверхем.
— Да она все чаще лежит больная. Никогда не знаешь, как она себя будет чувствовать. При таком-то увечье, как у нее — ничего удивительного. Может, вы сумеете ее немного развеселить.
— Надеюсь, — сказала я.
— Ну, ладно, если вам что-нибудь понадобится, только позвоните в колокольчик. А теперь — доброй вам ночи, мисс. Спите спокойно.
В последнем я сомневалась. Я была для этого слишком взволнована.
На следующий день я встретилась с Лайзой. Она лежала в постели, опираясь спиной на подушки. Она очень изменилась. Настолько, что ее вид привел меня в замешательство.
— О, Ноэль, — сказала она. — Я так рада, что ты приехала. Как много событий произошло зато время, пока мы не виделись. Ты не очень изменилась. А я — да, я знаю.
— Бедная Лайза! Я пришла в ужас, когда узнала об этом несчастном случае.
— Да, все мои надежды, все мечты об успехе, о славе… все лопнуло. Из-за какой-то неисправной крышки люка… Я упала с высоты в семь футов на бетонный пол. Я могла сломать себе шею. И тогда все было бы кончено не только с моей карьерой, но и вообще со мной, — ее голос дрогнул. — Может, так было бы и лучше.
Я села у ее кровати и положила ладонь на ее руку.
— Ты хотела меня видеть, — сказала я.
— О, да, хотела. Давно хотела, а теперь вот еще это… Ты имеешь к этому непосредственное отношение. Кажется, с первого же дня, как мы встретились, наши жизни будто переплелись. Это судьба. Родерик сказал мне, что всегда любил тебя. Это ужасно, как кончились ваши отношения. А, главное, все было неправда. Почему она это сделала?
