— Привет, Кнопка, — он поцеловал ее в подставленную щеку. В глазах матерого журналиста светилась такая любовь и нежность, что Стрельцов, не знавший даже, что такое доброе слово родителей, позавидовал Лилечке.
Его отец работал вахтовым методом на нефтянке в Сибири. Мать, ведущая балерина оперного театра, разрывалась между репетициями, спектаклями и хозяйством. В конце концов, наняв домработницу, она полностью отдалась любимому делу. Когда Денису исполнилось пятнадцать, погиб отец. Мать, и так не баловавшая его вниманием, совсем отдалилась от него, все чаще проводя свободное время, запершись в спальне. Сталкиваясь с ней на кухне, Денис по запаху понимал, что «отдыхает» она там с бутылкой коньяка. Вскоре она ушла из театра, якобы из-за накопившейся усталости. Но Денис знал — мать уволили из-за многократных срывов спектаклей. Дальше ее было не остановить. Потеряв мужа, она быстро теряла и человеческий облик. Наконец, пропив последнюю ценную вещь в доме, она сгинула в неизвестности, оставив шестнадцатилетнего Дениса одного в пустой квартире, — старшая сестра в это время училась в Москве. Его сосед и друг Артем Кораблев помог ему написать заявление на розыск. Однажды он отвез его на опознание в морг. Но узнать в тощем бесполом трупе свою мать Денис так и не решился…
— Папа, знакомься — Денис Сергеевич Стрельцов, помощник Дубенко.
Роговцев протянул руку. Приняв рукопожатие, Денис невольно поморщился: работник пера, кроме таланта писателя, обладал немалой физической силой.
Пока Лилечка готовила на кухне кофе, Стрельцов вкратце обрисовал ситуацию. Конечно, он не стал заострять внимание Роговцева на своем участии в сборе компромата, но того, похоже, сам Стрельцов интересовал мало.
— И что ж вы решили? Кстати, как вы собираетесь взламывать сейф?
Стрельцов усмехнулся.
— Ваша дочь знает шифр!
В этот момент Лилечка с подносом в руках вошла в кабинет. Услышав последние слова Стрельцова, она сказала:
— Папа, не пугайся, я его просто подсмотрела.
— Что еще я не знаю про тебя, Кнопка?
Лилечка замялась. Показывать свою осведомленность при Стрельцове ей не хотелось. Оставив вопрос отца без ответа, она кивнула на Стрельцова:
— Денис Сергеевич пришел посоветоваться, что нам делать с этими документами.
— Я уже понял. Но почему ко мне?
— Там материалы на генерала Трофимова, — вставил Стельцов.
— Насколько серьезные?
— Поверьте мне, весьма. Хорошо, если дадут уйти с должности самому.
— И еще вопрос. Хозяин сейфа в курсе, что вы покушаетесь на его содержимое?
— Нет, пап, он же в больнице! Безнадежен!
— И вы его, конечно, уже похоронили? — с иронией спросил Роговцев.
Стрельцов и Лиля переглянулись. Мысль, что Дубенко может оказаться вполне живым и со временем дееспособным, оказалась для обоих неожиданной. Лилечка попыталась проанализировать, как и из чего она сделала выводы, что Дубенко надолго вышел из строя. Визит докторши из госпиталя, угрозы самого начальника, его неподвижное тело на полу и, наконец, сомнения врачей «Скорой». А потом Стрельцов. Он был так уверен, что Дубенко не вернется, а она поверила!
— Мне кажется, не так уж важно, будет ли Дубенко работать, — Стрельцов осторожно начал разговор на щекотливую тему. «Придется рассказать Роговцеву о Беркутове», — он понял, что другого выхода у него нет.
Лилечка слушала Стрельцова, и от его рассказа у нее по телу прошел холодок. Она никак не могла предположить, что дело зашло так далеко. Дубенко — убийца! Она работала на преступника! Пока она изображала из себя детектива, тот чуть не убил Беркутова.
— Скорее всего, из больницы у него одна дорога — в тюрьму, — подытожил Стрельцов.
— А вы не торопитесь с выводами, Денис Сергеевич? — По опыту Роговцев знал, что решение задачи далеко не всегда лежит на поверхности.
— Так, знаете ли, все факты за то, что Дубенко причастен к покушениям!
— Может быть, может быть… — Роговцев с сомнением покачал головой.
— Так что делать, пап?
— Я думаю, документы из сейфа нужно изъять. Но не все. Те, что касаются Беркутова, трогать не стоит. Скорее всего, прокуратура в ближайшее время выдаст ордер на обыск в кабинете вашего шефа. Конечно, можно оставить и остальные. Но тогда последствия непредсказуемы. Как для Трофимова, так и для других. Для вас, Денис Сергеевич, кстати, тоже. Привезите бумаги сюда. Потом вместе подумаем, что делать дальше.
— Нет уж, я умываю руки. Я сказал вам об этих документах только для того, чтобы меня впоследствии не трогали.
— Папа, Денис Сергеевич боится ввязываться в такие дела, — Лилечка бросила в сторону Стрельцова презрительный взгляд.
— Что ж, его право. — Роговцев встал. — Дочь, вы сейчас в контору?
Лилечка кивнула. Она с удивлением наблюдала за лицом Стрельцова. Оно волшебным образом разгладилось и обмякло, ушло затравленное выражение из глаз. «Ну и трус!» — подумала она, закрывая за собой дверь родительской квартиры.
Глава 28
Он очнулся от боли. «Уже хорошо! На том свете ничего не болит», — Беркутов скосил глаза. «Ба! Картинка повторяется», — на стуле дремала Галина. Он попытался вспомнить, что было до того, как отключился. Чья-то спина в белом халате в дверном проеме, потом все поплыло и — темнота. «Мне что-то не то вкололи? Или…» — думать об этом «или» не хотелось. «Она не могла сделать мне ничего плохого, она меня любит», — отогнал он от себя крамольную мысль. Егор протянул руку к Галининому колену и вскрикнул: каждая частичка его тела отозвалась болью.
— Галя, — позвал он негромко.
— Привет! — она сонно улыбнулась.
— Все спишь? Чего не дома, в удобной кроватке?
— Тебя караулю.
— Так-так. Значит, потерять боишься? — в голосе Беркутова послышались довольные нотки.
— Боюсь. Мне тебе нужно задать столько вопросов!
— Ого! И это вместо того, чтобы приласкать бедного раненого, поцеловать, наконец, коль уж ни на что другое я сейчас не способен. — Шутливый тон ему давался с трудом, он кожей чувствовал, как отчего-то напряжена Галина, которая старательно отводила глаза.
«Черт, как трудно. Но если я не спрошу сейчас, сойду с ума». — В глубине души ей было стыдно, что думает она только о себе.
— Галя, не молчи. — Беркутов вдруг не на шутку испугался.
— Егор, что у тебя с моей дочерью? — решилась Галина.
— У меня — с кем?! — Беркутов от изумления дернулся на кровати и застонал.
— Не придуривайся, ты все понял.
— Галя, я ничего не понял, — сказал он серьезно.
— Маринка беременна.
— Поздравляю, мы скоро станем бабкой и дедом!
