– Нуриев после первого акта плакал, – был ответ.
При встрече я спросила у Руди, правда ли это либо лишь дружеское преувеличение.
– Неправда. Я не плакал, я рыдал. Рыдал от счастья. Вы устроили пожар на сцене…» («Я, Майя Плисецкая»).
В начале марта 1950-го Рудольфу не исполнилось и двенадцати. Этот мальчик, постоянно живя в Уфе в довольно бедной семье, был «ненароком» проездом в Москве и попал на премьеру «Дон Кихота» с Плисецкой, чтобы рыдать там в антракте? Да так, чтобы все заметили и спустя годы вспомнили рыдающего на премьере Плисецкой мальчика-Нуреева… Сомнительный факт.
Это не единственная легенда касательно пары Плисецкая – Нуреев.
«Прежде чем сесть в поезд на Ленинград, он помчался в Большой театр посмотреть Плисецкую в первом акте «Лебединого озера», – сообщает британский автор Диана Солуэй в своей книге о Рудольфе Нурееве. Автор, пишущий о балете, кажется, нисколько не подозревает о том, что Одетта, героиня Плисецкой, не участвует в первом акте «Лебединого», появляясь на сцене только во втором!
Когда закрылся занавес, все коллеги дебютантки, кто находился на сцене, разразились аплодисментами. Взволнованная и оживленная Галина Уланова зашла за кулисы, одарив Майю приветливыми словами и книгой о Марии Тальони с надписью на титуле: «Майе Плисецкой желаю большой жизни в искусстве». Настоящие мастера в искусстве и литературе всегда щедры на поддержку талантов. Злобны и завистливы к собратьям по сцене или по перу обычно бездари и графоманы. Факт, увы, известный.
«Я очень люблю ее в роли Китри в балете «Дон Кихот», – писала Галина Сергеевна о Майе Плисецкой. – Здесь по-настоящему проявляются ее сценический темперамент, отличная техника, порыв, сверкающий красками молодости всепобеждающий оптимизм».
Много лет прошло с тех пор, как Майя Плисецкая впервые вышла на сцену в партии Китри, но неизменно на каждом спектакле в течение многих лет зрительный зал замирал перед ее выходом, чтобы разразиться оглушительными овациями. На «Дон Кихот», в котором танцевала балерина, невозможно было достать билеты. Феноменальный, многолетний успех!
Заслуженная артистка
В мае 1951 года широко отмечался 175-летний юбилей Большого театра. Как было принято в советском искусстве, к серьезной дате многим артистам театра присваивались очередные звания заслуженных и народных. Казалось бы, имя такой блестящей танцовщицы, как Майя Плисецкая, должно было открывать собой список отмеченных. Но и здесь возникли непонятные препоны, которые балерине пришлось преодолевать со свойственными ей упорством и настойчивостью. Не случайно в Большом театре ходило изречение: «Артист радуется, когда ему дают звание, но по-настоящему он счастлив, когда звание не дают другому». Конечно, и это она преодолела. Но лучше вчитаться в ее рассказ, как это было.
«В России юбилеи всегда в чести. Направо-налево раздают звания, премии, орденишки, грамоты. Как замаячит какая круглая дата, люди приходят в смятение и беспамятство – не упустить бы шанс свой, урвать, что достанется. Выгрызть. Следующий юбилей подойдет не скоро. Состаришься. Начинаются отчаянные интриги, подсидки, многие руки не ленятся подметные письма писать. Кто прыток – прорвется на прием к важному партийному лицу, грязью зальет всех и всякого. И нашему театральному юбилею предшествовала доносная чехарда.
Балет выдвинул меня на звание “заслуженной артистки”. Но комсомольская организация бурно возражала. Политически незрела, мол. Своенравна. Но профсоюзная организация вякнула “за” – ездила по госпиталям, в шефских концертах плясала.
Начались тяжбы.
Новое начальство читало мою фамилию в тассовском перечне участников сталинского юбилея. Заприметило мое имя. Это и решило судьбу еще одного маленького сражения. 27 мая 1951 года я поднялась на несколько ступенек ввысь, стала “Заслуженной артисткой Российской Федерации”. Список награжденных объявляли во всеуслышание по радио. Отныне в каждой программке, афише я значилась под этим титулом» («Я, Майя Плисецкая»).
Майю Михайловну немного подвела память: указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 27 апреля (не в мае) ей было присвоено звание заслуженной артистки РСФСР. Не суть важно, конечно. Главное, что было присвоено. Но получается, звания удостоили не за бесспорные достижения в танцевальном искусстве, а лишь потому, что балерина являлась участницей концерта к юбилею вождя? Так ли это?
Это заблуждение легко развеять, если вчитаться в список ее дебютов в Большом театре, начиная с начала танцевальной карьеры в 1943 году. Вторые партии: па-де-труа в «Лебедином озере», фея Сирени и фея Виолант в «Спящей красавице», Мирта в «Жизели», фея Осени в «Золушке», уличная танцовщица и повелительница дриад в «Дон Кихоте», волшебная дева в опере «Руслан и Людмила», персидка в опере «Хованщина»… Блестящие главные партии: одна из сильфид в «Шопениане», Маша в «Щелкунчике», Раймонда, Одетта-Одиллия в «Лебедином озере», Зарема в «Бахчисарайском фонтане», Царь-девица в «Коньке-Горбунке», Китри в «Дон Кихоте», вакханка в «Вальпургиевой ночи»… Значительные, великолепные партии, исполненные ярко и профессионально!
Дебют Плисецкой в «Вальпургиевой ночи» (танцевальной сцене в опере Ш. Гуно «Фауст») состоялся 9 ноября 1950 года, в год триумфа в «Дон Кихоте». По собственному признанию балерины, она купалась в танцах вакханки. Сложные поддержки, прыжки, динамичность волшебной музыки – это была ее партия, в которой было что танцевать. Радует, что сохранился фрагмент этой сцены и можно полюбоваться легкостью и филигранностью танца Майи Плисецкой, отточенностью исполнения, смелостью в высоких поддержках и бросках на руки партнера.
Майя Плисецкая и Марис Лиепа в балете «Вальпургиева ночь».
«Влюбляйся в момент, не мешкай!»
(Майя Плисецкая)
Исполнение балериной этой партии всегда вызывало восхищение зрителей не только дома, но и за рубежом. Вот что напишут нью-йоркские газеты во время будущих американских гастролей с ее участием:
«Неимоверная Майя Плисецкая вела поразительный ансамбль атлетов в сверкающем номере, который порвал театр» («Дейли Ньюс»).
Она «ослепила публику своей пламенной вакханкой. Ее тело двигалось как молния с легкой и феноменальной эластичностью и гибкостью» («Нью-Йорк Пост»).
«Плисецкая заставляет вас все забыть, кроме волшебства ее тела, летающего по воздуху. Тело, крутящееся с электрическим блеском, балансирующее на пуантах, внезапно замирающее в поразительных остановках посреди быстрого движения… Великая танцовщица, великая исполнительница!» («Нью-Йорк Геральд Трибьюн»).
А знаменитый «Умирающий лебедь» К. Сен-Санса в ее исполнении?
Поставленный еще Фокиным для великой Анны Павловой, этот балетный номер вошел в жизнь Майи Плисецкой гораздо раньше балета «Лебединое озеро». Ей не было и шестнадцати, когда Суламифь Мессерер, ее тетя Мита, по-новому поставила для нее Лебедя.
