Мне уже было понятно, что, если я потребую, это чучело вытащит из безразмерного портфеля справку о том, что она может без пропуска входить в Кремль и гадить на улицах, прошу прощения, конечно. Но я гораздо лучше Александра знаю, что такое бумажка в России, как под ворохом бессмысленных бумаг ни о чем с печатями можно похоронить чью-то жизнь, спрятать любое преступление.
Я очень постаралась сохранить спокойствие и по очереди сфотографировала весь этот бумажный мусор. Поблагодарила Ирку и невинно произнесла:
– Надеюсь, ваши полномочия покажутся убедительными специалистам правоохранительных органов, в частности, экспертам и прокуратуре. Большое спасибо за то, что ввели меня в курс дела. Я так понимаю, что на получение всех документов в отношении проверки состояния и положения Коли Груздева у вас было от силы три часа с начала рабочего дня. Если, конечно, вы работаете с восьми. И вот это направление в учреждение психиатрической коррекции моего сына я проверю, пожалуй, прямо сегодня. Зная стремительность решений моего мужа, не думаю, что у нас есть время на раскачку. Так выпьете чаю с пирогом?
– Нет, – фыркнула специалистка по самым важным вопросам и выскочила из квартиры.
Перед этим кивнула только Александру и произнесла:
– Значит, мы работаем. Ждем вашего звонка.
Когда за ней закрылась дверь, Александр подошел ко мне, не выпуская стакана из руки. Смотрел на меня внимательно, почти с интересом.
– Оторвалась? Я тебе не мешал. Ты была очень сексуальной в этой сцене, рядом с шипящей шваброй в очках. Отличная ролевая игра. А давай пойдем в твою комнату. Я соскучился.
– Извини, мне некогда. Нужно срочно поехать по адресу психушки, которую по твоей просьбе нашли для нашего ребенка. Полагаю, это такое же легальное учреждение, как весь твой бизнес.
– Психушка легальная, – рассмеялся он. – Или, по-твоему, я не могу купить все их службы с потрохами? Но не суть. Согласен с тем, что я принял неверное решение. Нет, я не хочу превратить сына в овощ, я, пожалуй, хочу, чтобы он начал понимать, что такое жизнь. Не сю-сю-мусю с мамкой Ксюшей, а настоящая мужская жизнь. Я в семь лет повесил кота и украл у пьяного отца всю его зарплату. Первый раз напился с большими ребятами. Потом вытерпел порку до костей. И ничего, встал на ноги, как видишь. Ладно, пошли. Один урок он получил, следующий будет серьезнее.
И мы пошли в свое гнездышко любви. Я заплатила за отмену одного приговора. Приняла к сведению анонс следующего. Не просто глаз нельзя спускать с мужа, каждый его вздох нужно ловить и анализировать. Вдруг получится что-то предупредить.
Не получилось.
Мужская жизнь
Пару дней Александр вел себя спокойно, общался с детьми естественно, даже добродушно. Больше, правда, развлекался с забавным Петей, с Колей аккуратно обходил острые углы. И как будто не было жуткой сцены с привлечением психиатрической опеки, которая отодвинула меня в ранг мачехи.
Однажды утром он встал рано, собрался, как на работу, и уехал. Мне ничего не сказал, поэтому я не выходила из дома. Ждала сюрприза. В три часа дня я поняла, что материал для диссертации на тему: «Выйти замуж за бандита» у меня есть. В квартире появился Александр, подвел меня и мальчиков к окну и показал новенькую роскошную спортивную машину. Конечно, красную и сверкающую.
– Как насчет совместной прогулки? Забьем багажник жратвой, погуляем, устроим пикничок. Последние летние деньки. И забудем все наши терки. Согласны, пацаны?
Даже Коля неуверенно кивнул. Петя запищал от восторга и прижал ладошки к открытому в изумлении ротику. Я бы, конечно, послала муженька вместе с его тачкой подальше. Он слишком быстро водит, он красуется и бахвалится за рулем. Вместе с детьми, в свободный день, с едой и, наверное, выпивкой – это плохая идея. Но возможность возразить была просто исключена. Дети не поняли бы меня.
И я просто постаралась все предусмотреть для комфортной прогулки и пикника. Машина летала, как по легким облакам, конечно, на предельной скорости. Петя радостно и испуганно визжал. Коля то казался счастливым, то бледнел от страха. Пикник устроили на обочине Серебряного Бора.
Александр умело разжег костер (у него все оказалось в багажнике) и поджарил на огне польские шпикачки.
Было вкусно, мы с детьми пили сок и колу, Александр – только пиво. Он рассказывал забавные истории и даже вполне сносно шутил. Можно сказать, прогулка удалась. И почему мне казалось, что программа на сегодня не закончена?..
Мы подъехали к дому около восьми часов вечера. Петя уснул рядом со мной. Александр помог мне выйти, передал спящего ребенка… И произнес:
– А мы с Коляном еще погуляем. Время детское. Иди, Ксю, укладывай Петьку.
И он захлопнул дверцу, не дав Коле выйти, сел за руль. Остановившиеся от страха глаза Коли были последним, что я увидела перед тем, как красный хвост машины скрылся из виду.
Я справлялась с безумно пульсирующими нервами и оставалась внешне относительно спокойной до одиннадцати часов вечера. За все годы, в течение которых я была рядом с этими детьми, ни один из них в такое время не находился вне дома, не в своей постели.
До двенадцати я не меньше десяти раз доставала телефон и вызывала в памяти телефоны Ильи Харитонова и Сергея Кольцова. И только в пять минут первого успела набрать три первые цифры номера Ильи. Но тут открылась входная дверь.
Они вошли. К счастью, вместе, расслабленный, слегка утомленный Александр, как после затянувшегося отдыха, и Коля. Мальчик не казался усталым или потрясенным. Он застыл и постарел, сморщился, как маленький старичок, которого опустили в огонь преисподней, а затем заморозили во льдах.
Я понимала, что надо хватать его в охапку и тащить в детскую, наше хилое убежище, чтобы попытаться что-то понять и как-то помочь. Но прежде спросила ровным голосом:
– Вы будете ужинать? Я все держу теплым.
– Нет, – уверенно сказал Александр. – Я перекусил на обратном пути, а Коляшку немного укачало. Даже стошнило по дороге. Давай, сын, иди, укладывайся спать, а мы с мамой…
– Мы пойдем вместе, Коля. Я помогу тебе, – произнесла я и взяла Колю за руку.
– Вот уж нет, – Александр больно сжал мое плечо. – Отцепись от него. Пусть идет и все делает, как мужчина. А мне нужно, чтобы ты была рядом со мной. Мое время как бы.
Я улыбнулась Коле и сказала:
– Все в порядке, милый. Я сейчас приду к тебе, ты начинай раздеваться, я приготовлю тебе горячую ванну, принесу какао.
Когда он ушел, передвигаясь как сомнамбула, я повернулась к Александру, долго смотрела в его лицо, пытаясь там прочитать какую-то информацию о совместной прогулке с сыном, какие-то причины и следствия. Но видела только чудовищное упорство, отсутствие желания человеческого контакта и компромисса. Только похоть, рожденная сознанием беспомощности близких людей, только право «авторитета» – всех подмять под себя. Вот сейчас моя очередь. А ребенок пусть стынет до утра в своем горе.
