Одним из способов колонизировать космос, – заявил Безос, – является трансформация астероидов в жилища.
Карл Стейпелфелдт, возглавлявший отделение SEDS в Принстоне, учился на два курса старше Безоса и запомнил Джеффа как «заинтересованного и лояльного члена организации». Участники группы встречались один или два раза в месяц и собирали деньги для экскурсий по музеям. «Мы сходились вместе и смотрели запуски шаттлов, усевшись вокруг телевизора, – вспоминал Стейпелфелдт. – Я всегда говорил, что мы были своего рода курсами подготовки офицеров резерва для NASA. Всем нам хотелось тем или иным образом участвовать в космической программе».
Стейпелфелдт добился этого. Получив докторскую степень в Калтехе, он в итоге стал главным научным специалистом в программе исследования экзопланет NASA.
Группа SEDS и ее позитивный настрой на неутомимый поиск будущего оказались как раз тем, что заинтересовало Кевина Полка, который учился в Принстоне на курс младше Безоса. Он был дотошным и думающим студентом, поклонником О’Нила и писателя-фантаста Роберта Хайнлайна.
«Мне казалось, у нас в космосе бесконечное будущее», – говорил он.
Когда весной 1985 года Полк появился на заседании SEDS, Безос уже стал президентом группы и сразу увидел, с каким энтузиазмом Полк относится к космосу.
«Джефф и еще два парня переглянулись и сказали: „Отлично, ты будешь вице-президентом“».
Полк хотел проявить себя, возбудив интерес общественности к группе и собрав на ее заседание побольше народу. Его подруга, квалифицированный художник-иллюстратор, придумала постеры, рекламирующие первое заседание SEDS в новом учебном году. Она изобразила на них башню Нассау-Холл, почтенное административное здание университета, улетающей в космос; тигр, официальный талисман Принстона, махал ей лапой. Для студенческой группы листовки были выполнены на великолепном уровне, вспоминал Полк, и Безоса тронул и сам факт, и записка от художницы с выражением надежды на то, что ее старания послужат целям группы.
«У него отвалилась челюсть, и он сказал: „Какая же у тебя ориентированная на работу подруга“», – вспоминал Полк.
Постеры сработали, и на собрание пришло более 30 человек. Безос с удовольствием занял председательское место в центре комнаты и с воодушевлением говорил о миссии SEDS и о’ниловских мечтах о покорении космоса миллионами обычных людей. Годы чтения научной фантастики вылились в монолог, который получился еще круче, чем речь на выпускном.
«Одним из способов колонизировать космос, – заявил Безос, – является трансформация астероидов в жилища. Да, – сказал он, – люди могут извлечь середину из гигантских камней, а затем поселиться внутри. Все, что для этого потребуется, – объяснял Безос, – солнечными концентраторами расплавить и размягчить астероид, а когда он превратится в вулканическую лаву – ввести в центр массивный вольфрамовый стержень и заполнить его водой. Столкнувшись с раскаленным ядром, вода немедленно обратится в пар и надует астероид подобно воздушном шару – и вот вам ваше жилище!»
Идея эта была известна – еще с тех пор, как в 1950-е годы футурист Дандридж Коул писал о переоборудовании астероидов под жилье. Но тут Безоса прервала студентка из задних рядов.
«Как вы смеете насиловать Вселенную?!» – в гневе вскочив на ноги, прокричала она и стала бушевать дальше. Глаза всех повернулись к Безосу, который не пропустил удара.
«Я правильно услышал вопрос? – спросил он. – Девушка действительно только что выступила в защиту неотчуждаемых прав голых камней?»
[107]
О’Нил умер в 1992 году, ему не довелось увидеть, как его идеи становятся ближе к реальности. Однако он дал людям надежду и положил начало целому движению. Его друг Моррис Хорник сказал на заупокойной службе: «Эти огромные, почти похожие на Землю колонии могут быть построены из материалов и энергии, всегда имеющихся в космосе. Они могут стать самодостаточными, а значит, говоря словами О’Нила, „человеческая раса стоит сегодня на пороге нового рубежа, богатство которого тысячекратно превосходит имевшееся в Западном мире 500 лет назад“».
К этому времени Безос оставил Принстон и перебрался в Нью-Йорк, где нашел работу в финансовой сфере. В итоге он получил место в хедж-фонде D. E. Shaw & Co. на Манхэттене. Погружение в беспощадный мир Уолл-стрит не оставляло много времени на размышления о космосе и на дальнейшие мечты в о’ниловском духе.
В 1993 году, однако, когда ему было 29 лет, Безос отправился на аукцион фирмы Sotheby’s, где продавались артефакты русской космической программы
[108]. «Амазона» тогда еще не существовало, и Безос не мог спорить на равных с коллекционерами с очень глубокими карманами, которых привлекал к себе Sotheby’s. И все же он засмотрелся на набор шахмат, предназначенный для игры в условиях невесомости. Устройство, описанное в каталоге как «специально спроектированный механический (не магнитный) набор для использования в космическом полете», летало на русских кораблях в 1968 и 1969 годах
[109]. Организаторы Sotheby’s ожидали, что оно продастся за 1500–2000 долларов.
Тем не менее цена считалась сравнительно невысокой, ведь по тому же каталогу продавались первые столовые приборы, использованные в космосе, – они ушли за 6900 долларов, три небольших кусочка лунного грунта – за 442 500 долларов и космическая капсула
[110] – за 1,7 млн
[111].
Безос сделал ставку на шахматный набор, но проиграл анонимному покупателю, который, подобно пылесосу, унес и множество других лотов. Оставался, правда, еще один предмет, приглянувшийся Безосу, – молоток, спроектированный, согласно описанию, «без отдачи после удара, что исключительно важно для использования его в условиях невесомости».
«Действительно интересный объект, – говорил Безос позже, – они сделали головку полой и поместили внутрь металлическую стружку, чтобы после удара молоток не отскакивал слишком сильно».
