Авария, однако, означала задержку, а Бинни чувствовал себя оплеванным. Этот полет был важной вехой в программе SpaceShipOne, и теперь пилот подозревал, что его шанс полететь в космос испарился.
Инженеры фирмы Scaled позже выяснили, что Бинни в жесткой посадке не виноват: при входе в атмосферу органы управления заклинило от трения, пилоты с подобным сталкивались и ранее. В конце концов, это был испытательный полет с ударением на первом слове. Весь его смысл состоял в том, чтобы достичь новых параметров и посмотреть, какие могут возникнуть проблемы.
Однако коллега и соперник Бинни видел вещи иначе и не побоялся заявить свою точку зрения публично.
«Да он вовсе не управлял самолетом, – сказал Мелвилл корреспонденту Popular Science, чем привел Бинни в бешенство. – Он влетел на нем прямо в землю, это все равно что грохнуть F-18 о палубу»
[122]. (Правда, позднее в письме главному редактору издания Мелвилл выразил недовольство: «Я очень огорчен вашим злополучным решением включить в статью комментарий, о котором я даже не могу вспомнить, а интервью, насколько я понимал, брали совсем для другой публикации. Брайан Бинни – мой близкий друг и один из лучших знакомых мне пилотов». Он также написал, что журнал «использовал комментарий вне контекста, просто стремясь придать сенсационность истории, и без того выстрелившей на ура».)
Невзирая на аварийную посадку, Рутан не мог не испытывать счастья – в целом полет прошел успешно, и они взяли звуковой барьер. Теперь команда располагала всеми данными о поведении аппарата, которые помогли бы подняться в космос. Именно на этом Рутан и был сосредоточен.
«А как этап разгона?» – спросил он Бинни после полета.
Пилот на мгновенье задумался. «Хм, – сказал он, – весьма жестко. Толчок – и я пытаюсь держать крен, и все происходит очень быстро. Стоит только подумать, будто взял машину под контроль, и случается еще что-то новое.
Иначе говоря, для успешного пилотирования SpaceShipOne недостаточно быть летчиком. Хорошо еще иметь опыт родео».
Рутан был общественным лицом программы – безбашенный инженер, который говорил: «Хочется подняться повыше, ведь оттуда открывается хороший вид». Но до того, как за несколько месяцев до полета Бинни он показал публике корабль, Рутан вел свою кампанию наподобие тайных программ Пентагона, требуя от участников высочайшего уровня секретности. Отчасти причиной служило его нежелание позволить распространиться информации о том, чего он пытается достичь. Но была и другая причина – его новый заказчик Пол Аллен, основавший Microsoft вместе с другом детства Биллом Гейтсом, он представлялся фигурой таинственной, скрытой от света, и имел достаточно средств, чтобы приобрести волшебный плащ анонимности.
Как и Безос, и Маск, в детстве Аллен жадно читал научную фантастику и увлекался космосом. Его отец был заместителем директора библиотеки Университета Вашингтона, и Аллен проводил там многие часы после школы. «Отец просто позволял мне бродить среди полок, – вспоминал он, сидя в конференц-зале своего офиса в Сиэтле, на фоне Космической иглы. – И мне это нравилось». Он прочел Вилли Лея и книги о ракете V-2 Вернера фон Брауна. Его завораживали двигатели, турбонасосы, компоненты топлива.
Для успешного пилотирования SpaceShipOne недостаточно быть летчиком.
Аллен знал имена всех семерых астронавтов «Меркурия», словно это были игроки любимой бейсбольной команды, и хотел стать астронавтом, когда вырастет. Но уже в шестом классе он перестал видеть доску – даже с первого ряда. Близорукость означала одно: «Моим мечтам стать астронавтом пришел конец. Я откуда-то знал, что нужно иметь безупречное зрение, если хочешь стать летчиком-испытателем, – говорил Аллен, – и с карьерой астронавта пришлось распрощаться».
В автобиографической книге
[123] Аллен написал, что однажды попытался запустить подлокотник алюминиевого кресла, набив его порошком цинка и серы и поставив в кофейник. Однако ракета не сработала. «Как оказалось, температура плавления алюминия была ниже, чем я думал», – отметил он.
Страсть к космосу никуда не пропала и тогда, когда Аллен позврослел. В 1981 году он приехал в Космический центр имени Кеннеди, чтобы посмотреть на первый запуск шаттла. «Звук был невероятный, – вспоминал он. – Воздух вибрировал, я чувствовал, как волны сжатия бьют в грудь… И ощущал лицом жар двигателей». Аллен смотрел запуск среди десятков тысяч других любопытных, которые заполнили весь берег Флориды. Многие из них кричали: «Давай, давай, давай!» В общем, «это очень вдохновляло».
После основания Microsoft вместе с Гейтсом Аллен стал одним из самых богатых людей в мире, вольным следовать своим страстям. Будучи активным болельщиком, он приобрел две команды – «Трейлблейзеров» из Портленда и «Сихоков» из Сиэтла. В Сиэтле же он открыл Музей поп-культуры. Он проявил глубокий интерес к авиации и собрал коллекцию исторических самолетов Второй мировой войны, экспонаты в итоге были выставлены в его Музее летного наследия и боевого оружия.
В 1996 году, когда объявили приз X Prize, Аллен приехал в Мохаве, желая встретиться с Рутаном и поговорить о планах на постройку сверхзвукового самолета, способного подняться над атмосферой. Они поддерживали контакт и после встречи, и спустя два года уже Рутан прилетел в Сиэтл к Аллену, чтобы предложить гораздо более амбициозную, чем самолет, вещь – план создания корабля SpaceShipOne. Прошло еще два года, и появился проект, который должен был сработать.
Аллен купился на предложение и в итоге инвестировал свыше 20 млн долларов в предприятие, в случае успеха обещающее принести половину этой суммы.
Рутан знал: если о его новейшем проекте пойдут слухи, он неизбежно будет осмеян. И он не хотел, чтобы его отвлекали, чтобы кто бы то ни было – ни его коллеги, авиационные инженеры, ни пресса, вообще никто – мог сказать ему, будто он пытается сделать невозможное.
Впрочем, у него с миром были своеобразные взаимоотношения – не как у других. Одна из любимых поговорок Рутана гласила: нельзя назвать настоящим такое исследование, которое по крайней мере половина причастных не считает невозможным. Он требовал от своих инженеров идти на риск и говорил им, что «истинно креативный исследователь должен иметь уверенность в ерунде».
Они – сомневающиеся, скептики – утверждали, будто он не сможет построить «Вояджер» – самолет, в 1986 году впервые в мире облетевший земной шар без остановки за 9 суток, 44 минуты и 30 секунд. То же самое они сказали бы и сейчас.
Рутан уже был одним из самых успешных аэрокосмических инженеров своего поколения – несколько его машин после отставки нашли свое место в Национальном аэрокосмическом музее. Но он присматривался к следующему рубежу. Разочарованный тем, что он принимал за отступление американской космической программы, он однажды заявил New York Times: «NASA почти приковало себя к Земле, вплоть до полной остановки»
[124]. Как Рутану казалось, агентство превратилось в еще одну раздутую бюрократическую структуру, подверженную капризным прихотям Конгресса и все время меняющихся администраций.
