За весь 2004 год американское правительство не обеспечило ни одного космического полета.
Аллен и Брэнсон, у которых теперь установились партнерские отношения, приехали в пустыню Мохаве, чтобы увидеть, как Бинни наносит победный удар, и трудно было себе представить людей более различных. Брэнсон с развевающимися позолоченными волосами и загаром Виргинских островов стоял рядом с Алленом, светлокожим и бледным, в мешковатых джинсах.
«Пол, разве это не лучше, чем самый крутой секс в твоей жизни?» – спросил Брэнсон, когда корабль вознесся в небеса.
«Если бы я так тревожился во время межличностной деятельности любого рода, я бы не смог особенно насладиться ею», – подумал Аллен
[139].
Бинни выполнил отличную посадку – теперь не на брюхо – аккуратно и мягко, в самой середине полосы.
«Он выполнил полет как по маслу, словно пилот ВВС, а не морской летчик, – сказал Рутан. – Он совершил единственный безукоризненный полет на SpaceShipOne. Я очень им гордился».
Во время празднования Рутан опять взял NASA на мушку. «Я тут немного подумал о другом космическом агентстве, о больших дядях, – сказал он. – Полагаю, они сейчас глядят друг на друга и говорят: „Нас сделали“».
Особую остроту ситуации придавало то, что NASA в это время не летало вообще. Шаттл «Колумбия» разрушился двумя годами раньше, убив еще семерых астронавтов. Программа была приостановлена, пока комиссия по расследованию разбиралась, что же пошло не так. За весь 2004 год американское правительство не обеспечило ни одного космического полета.
И вообще в том году их было всего пять. Два раза слетали русские
[140], а остальные три – Рутан.
Это был триумф маленького человека, индивидуалиста, чисто американское торжество. «Я благодарен Господу за то, что живу в стране, где такое возможно», – сказал Бинни.
Что касается полетов SpaceShipOne, Федеральная авиационная администрация США в общем и целом осталась в стороне. До сих пор никто, кроме правительства, не пытался полететь в космос, и законы не запрещали частные полеты. Те же правила, которые существовали, не были обременительны. Пока не были. Наверняка в Конгрессе это заметят и проведут слушания, чтобы обсудить, как регулировать новую отрасль предпринимательства.
Но это все придет потом, а пока было время для праздника. Рутан собрал перед ангаром всю команду Scaled Composites.
«Важно то, что сегодняшнее достижение – не конец, – произнес он, встав рядом с Алленом. – Это лишь очень хорошее начало».
Рутан и Аллен открыли шампанское и позволили ему брызнуть фонтаном. Рутан сделал большой глоток прямо из бутылки.
Брэнсон в этот момент уже думал о следующем корабле по имени SpaceShipTwo
[141]. Рутан может сделать его. Но теперь он сделает машину для сэра Ричарда, для плейбоя, который всегда любил удивить мир. Новый корабль будет построен не для того, чтобы выигрывать призы. Он будет спроектирован с роскошью, он позволит двум пилотам и шести пассажирам чувствовать себя как в первом классе на самолетах его авиакомпании Virgin Atlantic.
Новый корабль был лишь картинкой в голове Брэнсона, но он уже с нетерпением ждал минуты, когда продемонстрирует его всем.
Часть II
Невероятное
Глава 6
«Была не была!»
В течение долгих часов внизу не было ничего, кроме грозной Атлантики, но теперь они могли видеть совсем рядом приветливый берег и сочную зелень ирландской глубинки. Они сделали это – прошли свыше 5000 километров и пересекли океан на тепловом аэростате. Примерно 24 часами ранее Ричард Брэнсон, тогда еще 36-летний, и его пилот Пер Линдстранд, эксперт по аэростатам и авиационный инженер, стартовали вблизи вершины Сахарная Голова в штате Мэн и совершили первый в своем роде трансатлантический перелет, который обещал им место в книгах рекордов. Теперь оставалось только приземлиться.
Дело было туманным днем 3 июля 1987 года. Похожий на высокую 22-этажную башню воздушный шар с эмблемой Virgin появился из облаков и висел теперь над самым пасторальным пейзажем из возможных, отчего вся сцена казалась слегка сюрреалистической. Она сделалась еще более странной, когда поднялся ветер и закружил опасными порывами. Вместо того чтобы мягко коснуться земли, герметичная кабина ударилась о поле рядом с причудливым коттеджем. Ее поволокло по земле с такой силой, что топливные баки оторвались. После этого аэростат внезапно поднялся вновь, едва не задев коттедж и электрические провода.
«Не имея баков с топливом, мы оказались совершенно лишены управления», – вспоминал Брэнсон в книге мемуаров «Теряя невинность»
[142].
Их понесло обратно к морю, и Линдстранд решил попытаться приземлиться на пляже. Но у ветра опять-таки были на их счет другие планы, и он сдул аэростат прочь от берега. Кабина коснулась волны с обескураживаюшим плюхом, и аэростат наклонился набок. Работая теперь как огромный парус, он потянул кабину по воде.
Линдстранд дернул за рычаг, который должен был отделить воздушный шар от кабины, но ничего не произошло. Он попробовал еще раз – опять ничего.
«И вот мы видим, как нас тащит по воде со скоростью где-то под 150 километров в час, и вода уже поступает в кабину, – рассказывал Брэнсон
[143]. – Мы выбрались на крышу, кабина начала подниматься, тогда Пер бросился вниз с высоты около 18 метров».
Готовясь к прыжку, Линдстранд прокричал Брэнсону, чтобы тот сделал то же самое. И ровно в этот момент ветер рванул аэростат вверх, и кабина поднялась над поверхностью моря. Линдстранд спрыгнул.
Брэнсон смотрел на напарника, уходящего в холодные воды у североирландского побережья, и «с ужасом» понимал: ему прыгать уже слишком поздно. Он остался один на воздушном шаре, толком не зная, как им управлять. В панике он попытался вызвать помощь, но радио молчало. Он постарался собраться с мыслями и придумать способ выпутаться из беды.
«Стоя среди струящегося белого облака, я ощутил всепоглощающее чувство одиночества», – писал он.
И ужаса. Он написал короткое послание своей молодой семье, последние слова родным о том, как он их любит. Стоя на крыше кабины, уносимой в неведомые дали неуправляемым аэростатом, он думал, что, вполне вероятно, никогда их больше не увидит.
