Его дед мог запросто подняться в воздух на своем самолете и отправиться куда захочет – в пустыню Калахари, в Австралию, в Южную Африку, Маск также находил радость в волнениях и рисках полета. Некоторое время он даже владел советским реактивным истребителем
[177] L-39. «На нем я делал фигуры высшего пилотажа, летал на уровне вершин деревьев, взбирался в гору в положении вверх ногами и спускался на той стороне. Но потом я подумал: блин, ведь эту штуку сделали неизвестные советские рабочие, и может быть, они затянули болты с должным усилием, а может быть и нет. И тогда я решил: пора завязывать с безумием. У меня дети в конце концов».
Маск полагал, что освоение космоса человеком должно проходить столь же беспрепятственно, как открытие других фронтиров, от дна океана и до горных вершин.
Как-то в ранние дни SpaceX Маск задал вопрос одному деятелю космической отрасли: «Знаете ли вы, сколько людей умерло на Эвересте?»
Их было несколько сотен, и многие тела так и остались лежать там – укрытые снегом, замерзшие напоминания о трудностях первопроходцев – на всем пути до вершины.
Правительственные чиновники уже ходили кругами, а некоторые члены Конгресса посматривали искоса на новую отрасль, желающую получить возможность практически бесконтрольно отправлять людей в космос.
За год до совещания на Валентинов день на слушаниях в Конгрессе по теме «Коммерческий космический транспорт после X Prize» члены федерации уже получили заметный удар. Джеймс Оберстар, давний член Конгресса, сказал тогда, что «наблюдает за развитием процесса подобно ястребу»
[178].
И хотя он заявил, будто «принял их сторону», а раньше рассматривал коммерческий космос «честно говоря, как помеху», он также призвал к более жесткому регулированию, желая защитить не только людей на земле
[179], но и тех пассажиров, которые решатся на полет. В то же время, сказал он, FAA действует «по принципу могильного камня – сначала она подождет, пока кто-нибудь погибнет, а уже потом начнет регулировать».
«Это никакая не безопасность, – продолжил Оберстар. – Это реагирование, и сей факт меня раздражает».
По имеющимся правилам FAA защищала только «непричастных людей и собственность» на земле, но не предлагала никакой защиты собственно пассажирам ракетного самолета. Оберстар считал такой подход нелепостью и полагал, что его нужно изменить. «Мы должны побеспокоиться о людях на борту», – сказал он.
Другие на этих слушаниях расточали похвалы достижениям участников X Prize и энтузиазму, вызванному состязанием. Конгрессмен Джон Майка заявил, что полет SpaceShipOne «открыл новую эру в космосе. Он стал провозвестником волнующего будущего и изменил наши взгляды на то, как станут выглядеть авиационные системы будущего, – сказал Майка. – Теперь мы видим новые возможности, включая развитие космического туризма, американских космопортов, быстрых глобальных перелетов».
Выступление администратора FAA Мэрион Блейки было, пожалуй, наиболее важным. Если бы она призвала Конгресс обрушиться на новое направление, компании Федерации персональных космических полетов действительно оказались бы в беде.
Вместо этого, однако, она выступила с твердой поддержкой новой отрасли, поставив знак равенства между нынешним положением коммерческой космонавтики и тем, в котором находилась коммерческая авиация столетием раньше, то есть когда братья Райт впервые поднялись в воздух в местечке Китти-Хок. Администратор воздала хвалу усилиям предпринимателей типа Маска, Брэнсона и Аллена, рискующим своим состоянием ради новой отрасли, и назвала их «астронимателями».
«Космос, со знаниями которого выросли вы и я, состоял главным образом из стартовых отсчетов и Джулза Бергмана, – сказала Блейки, напомнив об обозревателе ABC, освещавшем космическую программу в 1960-е годы. – Космос был местом из мерцающих черно-белых кадров, запечатлевших прыжки человечества. Так больше не будет. Любовь Америки к космосу больше не превратится в страдание за других. Появилась новая смелая группа людей – астронимателей – чья цель состоит в том, чтобы сделать космический полет доступным для каждого».
Если учесть, что это исходило от главы государственного агентства, регулирующего вопросы аэрокосмической безопасности, заявление Блейки представляло собой веское одобрение, и оно стало причиной для оптимизма космических предпринимателей. Они могли вздохнуть с облегчением – по крайней мере в данную минуту.
Но при всем энтузиазме, вызванном новой отраслью и будущим, которое она возвещала, оставались и серьезные вопросы о том, как следует ее регулировать.
Блейки в своем выступлении признала, что держаться на уровне быстро растущей отрасли «станет настоящим вызовом».
От Федерации персональных космических полетов на слушаниях присутствовала пара представителей, готовых оспорить призывы к тем правилам, которые показались бы обременительными. Майкл Келли, член Федерации, также состоявший в Консультативном комитете FAA, отмечал: они вступили в область, где нет прецедентов. Никто еще не пытался полететь в космос на коммерческой основе. Никто не пытался еще регулировать этот процесс. Если же правительство вступит в дело с излишним рвением, то его «инициатива будет равносильна запрету персональных космических полетов как роду деятельности», – сказал Келли.
Вместо этого было необходимо, чтобы отрасль сформировала собственные стандарты, которые будут развиваться по мере набора опыта, шаг за шагом. «Только люди, лично участвующие в проекте, способны набирать опыт, его они смогут быстро и своевременно приложить к поддержке новой отрасли», – сказал Келли.
Уилл Уайтхорн, президент Virgin Galactic, также был участником слушаний в Конгрессе и указал, что угробить заказчиков – довольно плохой способ ведения бизнеса.
«Если учесть, что уже 1800 человек обратились к нам, желая полететь в космос в первые годы, а список лиц напоминает телефонный справочник Голливуда, включая сам Конгресс и множество международных звезд, вряд ли захочется начать космические полеты, в которых эти люди будут погибать, – сказал Уайтхорн комитету. – Наши намерения не могут быть иными, чем работать самым безопасным способом из всех возможных».
Слушания прошли на уровне, соответствуя лучшим ожиданям, однако требовалось сохранять бдительность.
После совещания в Валентинов день Маск предложил участникам тур по своему предприятию. Для группы инженеров и предпринимателей его предложение выглядело так же, как для шестилетнего ребенка – экскурсия на шоколадную фабрику.
