Маска беспокоило, когда люди начинали сравнивать достижения SpaceX и Blue Origin, но и он стал более склонным к примирению. «В целом я считаю важным продвигать космонавтику в интересах человечества, – сказал он. – Если бы я мог нажать кнопку, и от этого Blue Origin исчезла бы, я бы не стал нажимать ее. Хорошо, что Джефф делает свое дело».
Предпринимателями двигали деловые возможности в космосе, дух приключений и самолюбие – нужно было только вспомнить о том прометеевом наследии, которое они оставят, открыв Последний рубеж.
А вот соревнование «кто опередит соперника на полкорпуса» в общем-то, не добавляло мотивации, и никто не знал об этом лучше, чем Маск и Безос. Amazon не стал бы тем, чем стал, не имей он в качестве примера системы Barnes and Noble. И Tesla не стала бы собой, не взяв все, что можно, от Детройта. Наконец, SpaceX с самого своего рождения была нацелена на «Альянс», стараясь разрушить его такую удобную многолетнюю монополию и вскрыть ломиком замок, который тот повесил на пентагоновский сундук с золотом.
Космос давал достаточно места для неограниченного количества компаний.
Соперничество было двигателем первой космической гонки. Без Советов, которые поставили под угрозу наши господствующие высоты, США никогда не высадились бы на Луну. Когда президент Кеннеди узнал, что Гагарин первым облетел Землю, он мучительно страдал. На совещании в Белом доме он скреб голову руками и нервно обкусывал ногти. «Ну хоть кто-нибудь хотя бы может сказать мне, как догнать их, – взмолился он. – Давайте найдем кого-нибудь, все равно кого. Мне наплевать, пусть хоть уборщицу»
[325]. Позднее он добавил: «Нет ничего важнее этого».
Менее чем через десять лет Нил Армстронг пересек финишную линию. Первый человек на Луне проявил великодушие – он объявил свою победу «одним огромным скачком для всего человечества».
Гонка завершилась, победитель торжествовал, проигравший был повержен, и в пилотируемых полетах настало долгое затишье, скорее даже отступление. Отсутствие соревнования привело к благодушию. Настало комфортное увядание. Невзирая на повторяющиеся обещания президентов, которые надеялись пройти путем Кеннеди и призывали к оружию под лозунгом «потому что это трудно», следующего великого шага не наступало – ни Марса, ни лунной базы, ни межзвездной цивилизации. Надежды и мечты неплохо смотрелись на подиуме, но до стартовой площадки не доходили.
Если Маск и Безос собирались стать истинными наследниками «Аполлона», если они в конце концов собирались отправить людей дальше в космос, построить ту самую «лестницу до звезд», им следовало присесть на корточки рядом друг с другом, затем привстать в готовности и начать бег. Одним глазом ясно видеть далекую, невозможную цель; другим – соперника у себя за плечом.
При всех разговорах о примирении правда состояла в том, что они были нужны друг другу.
Соперничество, как показала история, оказалось лучшим видом ракетного топлива.
Глава 14
Марс
Верующие начали выстраиваться в очередь за много часов до начала представления. Первые прорвались в фойе конференц-зала в Гвадалахаре и стояли небольшими группами фанатичных приверженцев учения. Они были похожи на фанатов, ожидающих билеты на новый эпизод «Звездных войн», и ожидание воспринималось как часть ритуала «да пребудет с тобой сила!». В общем, палаточный городок на тротуаре с имперскими штурмовиками в мундирах, Ханом Соло и магистром Йодой.
Их Йода готовился за запертыми дверями. Илон Маск хотел сделать все правильно. Пришел его звездный час, и Маск не хотел спешить. Уже несколько месяцев он дразнил общественный интерес речью, которую собирался произнести сегодня, 27 сентября 2016 года, на ежегодной космической конференции – Международном астронавтическом конгрессе. Шумиха поднялась до лихорадочного уровня, до такой степени, что Маск затмил собой все остальное, превратив целый день международной космической конференции в шоу Илона.
Когда он основал SpaceX – целую жизнь тому назад, в 2002 году, – Маск был никому не известным чудаком с безумной идеей приватизации космоса, в которую даже сам не верил. Теперь он стал всемирной знаменитостью, этаким Тони Старком в «тесле», владельцем космической компании, интерес к коей напоминал культ – репортажи о ее запусках и посадках на YouTube набирали миллионы просмотров.
SpaceX стояла выше корпоративной Америки подобно тому, как NASA в свое время возвышалось над правительственной бюрократией, став учреждением надежды и вдохновения. Теперь Илон – все звали его только по имени – был новым лицом американской космической программы, воплощением духа исследований, современным гибридом Джона Кеннеди и Нила Армстронга с 10 миллионами последователей в твиттере.
Комната прессы в Гвадалахаре ломилась от репортеров, прибывших со всех частей света ради долгожданной речи под заголовком «Сделаем человечество мультипланетным видом», в которой Маск должен был наконец изложить свой план колонизации Марса.
За несколько месяцев до выступления в Гвадалахаре он уже раскрыл некоторые детали и рассказал Washington Post, что намерен построить транспортную систему до Красной планеты наподобие железных дорог, когда-то расчертивших Соединенные Штаты, и собирается высадить на Марс первых людей в 2025 году. NASA уже объявило о планах вступить в партнерство со SpaceX ради полета его корабля «Дракон» без пассажиров к поверхности Марса. После этого раз в два года, когда орбиты Земли и Марса находятся ближе всего друг к другу
[326], SpaceX будет отправлять туда дополнительные припасы с целью основать там первое поселение людей.
«В сущности мы говорим о создании грузовой линии до Марса, – сказал Маск в интервью Washington Post. – Должна получиться регулярная грузовая линия, на которую можно рассчитывать. Отправка будет происходить каждые 26 месяцев, по расписанию, как у поездов на станции»
[327].
Марс был его целью с момента рождения идеи SpaceX и причиной для основания компании. Стив Дэвис, один из первых сотрудников, вспоминает записки, которые он получал от Маска еще в 2004 году: «Сколько нужно топлива для посадки на Марс?» Когда впервые оценивалась работа Дэвиса, они говорили вовсе не о его показателях. «Мы говорили о Марсе. Речь шла только о нем. Как добраться до Марса?»
Теперь идея начинала обретать черты реальности, по крайней мере в голове Маска. В интервью Washington Post Маск был так взволнован перспективами, что с трудом мог сдерживать себя. «Мне так хочется рассказать больше деталей, – сказал он и тут же спохватился, не желая снизить градус ожидания предстоящей речи в Гвадалахаре. – Однако я должен ограничивать себя».
