Он побежал вверх по лестнице. Перед кабинетом Катринка с Каринкой бросились было ему наперерез, но, увидев пистолет, отлетели к дальней стене. Какая, однако, удобная штука! А вот Юрий Павлович его приходу, казалось, нисколько не удивился. И не испугался. Он за столом сидел и что-то быстро писал, заглядывая в лежавшую перед ним книгу.
— Это ты, Алексей, — сказал он, не поднимая головы, — я давно почувствовал, что ты подходишь, у меня посетители были, пришлось их быстренько спровадить. Присаживайся, я сейчас освобожусь.
Он не сел, наоборот, сделал несколько шагов вперед и встал посреди комнаты, прямо против стола. Юрий Павлович отложил, наконец, ручку и поднял глаза.
— Если хочешь держать эту игрушку в руках, держи. Я ее все равно заблокировал. Но лучше спрячь, так товарищи не разговаривают.
— Какие мы товарищи!
— Ты никак в обиде на меня за то, что случилось. Ты не прав. Я здесь ни при чем. Я просто не успел помешать тем, другим, которые с нами в ту ночь были. Запаниковали они, ну и… Я в этот момент, как ты помнишь, в комнате был, а с тобой в коридор вышел тот, который помоложе. Тяжелая у него рука оказалась, я слышал только, как череп у тебя треснул, а когда выбежал из комнаты, ты уж не дышал и сердце не билось. Я мог тебя, конечно, сразу оживить, но сам понимаешь, что могло дальше последовать. Еще хуже могло статься. Они хотели тебя отвезти подальше, бросить на дороге и переехать на машине, изобразив обычное дорожное происшествие. Но я им посетовал тебя тут же в карьере закопать, нарочно посоветовал, потому что это самый верный путь к воскрешению. И распорки вокруг головы твоей поставил, чтобы, когда ты в себя придешь, тебе земля в рот и легкие не набилась. Ведь не набилась? Вот видишь! Только отъехали, я сразу импульс послал, ты и встал. Голова больше не болит? — добрым голосом спросил Юрий Павлович. — Ты сходи на всякий случай на рентген. У тебя трещина была в черепе двенадцать сантиметров, должна была вся затянуться без следа, но ты все же проверься.
— Я вам не верю, — сказал он.
— Чему не веришь? — изумился Юрий Павлович. — Тому, что я тебя воскресил? Или тому, что я тебя от болезни вылечил? Сам знаешь, сколько тебе врачи оставили, да и тут лукавили, они всегда надбавляют. А ты уже на пути к полному выздоровлению. Только не забывай концентрироваться и цифры повторять, и еще капли принимай. Или ты забыл? Конечно, забыл. И сразу чувствовать себя стал хуже. Так ведь? Вот видишь! Сейчас все сделаем, мы тебя быстро в норму приведем.
— Я вам не верю, — упрямо повторил он, — вы меня обманули.
— Опять двадцать пять! — воскликнул Юрий Павлович. — Да в чем я тебя обманул?
— Вы сказали, что те книги вам для доброго дела нужны, а сами все из-за денег. Как все, — сказал он, — вы меня их украсть подговорили, а сами их за границу продали.
— Что за чушь! Какая заграница! — опять воскликнул Юрий Павлович. — Да вот они, эти книги! — он показал рукой на стопку книг с золотыми обрезами на столе. — Узнаешь, надеюсь?
Не мастак он был книги разбирать. Вроде бы похожи.
— Там еще одна была, толстая, — сказал он.
— Вот она! — сказал Юрий Павлович и, захлопнув книгу, поднял ее над столом. — Я нарочно спешил из нее последние выписки сделать. Я же знал, что ты за ней придешь. Теперь все, можешь забирать, она мне больше не нужна, — он положил книгу сверху на стопку, — все забирай! Только куда ты с ними пойдешь? — задумчиво протянул он. — Разве что в милицию… Эти-то уж точно за границу втихаря продадут. Жаль, книги хорошие, полезные. Впрочем, все равно забирай! — решительно махнул он рукой. — Коли нет другого пути убедить тебя, что я тебя ни в чем не обманываю. А потом возвращайся, я тебя долечу, жалко мне тебя, и мама у тебя славная женщина, добрая, на мою немного похожа, тяжело ей будет без сына. А сейчас вот, сумку возьми, такие книги грех абы в чем носить, еще запачкаешь или листы повредишь.
Так говоря, Юрий Павлович сделал несколько шагов в сторону, к шкафу. Тут все ясно стало. Там дверца была потайная, а за ней лестница винтовая вниз, к заднему входу. Так всегда в старых домах делали, Юрий Павлович, как увидел, приказал при ремонте ничего не переделывать, так ему это понравилось. Тайны в этом никакой не было, вот и ему об этом ходе рассказали, но Юрий-то Павлович об этом не знал, все эти ведуны хорошо вдаль видят, а то, что женщины, их окружающие, выбалтывают, того не ведают. И все, что сам недавно говорил, все это неправда, он опять обмануть его хотел, зубы заговорить, а сам сбежать навострился.
Нет, пистолет не сам выстрелил. Это он на курок нажал. Он так решил: дать Юрию Павловичу последний шанс, устроить ему последнюю проверку. Если Юрий Павлович взаправду пистолет заблокировал, то ничего и не будет, пусть тогда бежит, он его преследовать не будет, может даже не бежать, ничего он ему не сделает, даже прощения попросит. А если не заблокировал, тогда, значит, поделом.
Вот второй раз он не хотел стрелять, это рука с непривычки дрогнула. И надо же, оба раза попал! Он когда подбежал к Юрию Павловичу, то увидел кровь на голове и на левом рукаве пиджака. Юрий Павлович лежал на полу, сосредоточенно глядя в потолок. Наверно, повторял про себя цифры. Не поможет! «Дрянной у тебя пистолет оказался!» — прошептал Юрий Павлович, закрыл глаза и как-то сразу обмяк, не по-живому. Почему дрянной? Стреляет же, что еще от пистолета нужно.
Тут его взгляд скользнул по книгам, и он сразу понял, что он с ними сделает. Нет, в милицию он, конечно, их не снесет. Пусть он дал слово и себе, и матери, что дальше будет жить честно, но не настолько же. Он их обратно в библиотеку снесет, вот что он сделает! Пройдет тем же самым путем по подземелью и на место положит. Дорогу он найдет, не заплутается.
Он вообще последние дни ощущал в себе какую-то странную силу. Он — видел. Чем меньше оставалось сил физических, тем яснее он видел. Прав, наверно, был Юрий Павлович, ничего не исчезает, одна сила в другую перетекает без остатка. Вот тогда он увидел Юрия Павловича в темной машине, сейчас в особняк зашел без осмотра, потому что откуда-то точно знал, что Юрий Павлович на месте и один, точно так же он сегодня книги вернет и ни на одном повороте не собьется.
Он так думал, а руки не суетливо, но споро укладывали книги в сумку, которая действительно оказалась за шкафом, у потайной дверцы. Спешить надо было, а то милиция приедет. Женщины, которые были в комнатах на первом этаже, наверняка уже вызвали, они его пистолета не видали, поэтому несильно испуганы. Хорошо, что милиция с сиреной ездит, он услышит, если что.
Странно, а это кто? Что это за мужик и как он сюда попал? Без оружия. Знать, очень хороший человек. Плохие-то сейчас все с пистолетами, и многие хорошие тоже, на всякий случай. А этот стоит спокойно, безбоязненно и что-то говорит. Дескать, отдай, Леха, сумку, снесу я все куда надо, а ты домой иди, к маме. Точь-в-точь как Юрий Павлович сказал. Вот какая у него мама, все ее знают, все уважают. А ведь и правда, пойдет-ка он лучше к маме, она, поди, уж изволновалась, а книгами этими пусть другие занимаются.
