В один рейс в Австралию я взял таблетку ксанакса. Это не обычная таблетка, а такая длинная, как плитка, которую можно разломать на четыре части. Я съел ее целиком и заснул. Проснулся я на полпути, где-то над Тихим океаном, принял еще одну плитку и снова заснул. Я проспал все девятнадцать часов перелета, и, когда самолет приземлился, меня пытались разбудить: «Извините, мистер Баркер. Мистер Баркер?» В общем, из самолета меня пришлось чуть ли не выносить. Я был настолько не в себе, что в аэропорту Сиднея не мог сообразить, как встать на эскалатор. Я просто стоял наверху и недоумевал, как мне наступить на что-то движущееся. Минут десять люди проталкивались мимо меня к эскалатору. В конце концов я спустился вниз – и снова заснул в багажном отделении.
Потом я начал принимать таблетки для удовольствия, когда не летал. Я ничего не принимал перед концертами, но, как только уходил со сцены, глотал пригоршню викодина и курил сигареты одну за одной. Мне нравилось это ощущение расслабления, как будто я вот-вот растаю.
Один друг пригласил меня на мальчишник в Лас-Вегасе. Мы не гастролировали, поэтому я был бы рад остаться дома в Риверсайде: покурить сигарет, травы, принять пару таблеток, поболтать о машинах. Но он сказал: «Чувак, просто приезжай – это же мой мальчишник, ты не можешь его пропустить». Я сказал, черт с ним, и решил полететь. Я взял своего приятеля Брента – мы сняли номер в отеле.
В самолете я принял кучу таблеток. Таблетки по-разному действуют на разных людей: если я приму горсть обезболивающих, то следующие двадцать четыре часа не буду спать. У меня высвобождается чертовский запас энергии, но всё, что я могу, – это разговаривать.
Вечеринка была в стрип-клубе. Я бывал в стрип-клубах в гетто Риверсайда, но никогда не видел ничего подобного: повсюду красивые девушки и первоклассное безумие. Все на вечеринке развлекались с разными девушками. Я отдал девушкам кучу денег, всего примерно пару тысяч долларов, и попросил их убедиться, чтобы о виновнике торжества как следует позаботились, – я хотел, чтобы они провернули с ним самые грязные штучки, на какие способны. И тут одна из них неожиданно сказала: «Я хочу тебя».
Она была самой классной девчонкой во всём клубе – по крайней мере, на мой вкус. И я подумал, почему бы и нет. Она устроила мне несколько горячих танцев на коленях. Я провел в стрип-клубе от силы два часа, а потом ушел с этой горячей стриптизершей и ее подружкой. Мы пришли ко мне в отель и провели самую сумасшедшую ночь в моей жизни. Брент спал на соседней кровати и девушки не привел, но это нам троим никак не помешало.
Я никогда не встречал никого более дикого и свободного, чем эти двое. Они творили друг с другом безумные вещи и затрахали меня до потери пульса. Я был на седьмом небе. Но вдруг у нас порвался презерватив. Лучшая ночь в жизни вдруг превратилась в ночной кошмар. На следующий день я так нервничал: а что, если она забеременеет? Я был пьян и не помню: я вообще кончил? Эти мысли не давали мне покоя весь следующий год. Я всё время ждал звонка или сообщения, где она скажет, что беременна.
Я стал понимать, что мне нужно быть осторожнее с близостью. С того дня я стал вести себя словно Мистер Безопасность, но мало ли что может случиться. Мне не хотелось случайно чем-нибудь заразиться, и я был просто в ужасе от вероятности зачать ребенка с девушкой, с которой мне даже не хочется встречаться второй раз.
В Риверсайде я по-прежнему жил с Геем Рэем и тусовался у него дома. По соседству жил парень по имени Эйч-Дог. Иногда мы его накуривали. Однажды мы покурили травки и приняли какие-то таблетки, и Эйч-Дог ушел, сказав: «Чувак, чувак, я плохо себя чувствую, Трэв. Мне херово, что-то не так».
Я говорю: «Эйч-Дог, я провожу тебя домой. Иди приляг – всё будет хорошо». – «Трэв, я ведь пил еще. Не знаю, чувак. Может, «Скорую» вызвать? Чувак, я дышу как бешеный».
Я отвел его домой и уложил в постель. На следующий день я зашел к нему домой посмотреть, как он себя чувствует, подкрался к его окну и сказал: «Проснись! Уже полдень!»
Эйч-Дог так и не заснул – он лежал в той же позе, в какой я оставил его вчера. Он лежал и смотрел в потолок уже двенадцать часов подряд. «Как мне с этим справиться, Трэвис? Чувак, я не знаю, что делать». Это было похоже на сцену из фильма «Пятница». Днем он лег в больницу.
У Эйч-Дога была сложная семейная ситуация. У него было три младших брата. У них было не так много денег – если ребята хорошо себя вели, то самой большой наградой было то, что он разрешал им сесть в багажник пикапа и заводил двигатель. Потом заболела его мать, и ее бросил муж. У меня от этого сердце разрывалось – это напомнило мне о том, что случилось с моей мамой. Поэтому, когда я возвращался домой с гастролей, я каждый раз водил его маму поужинать. Я не пытался как-то к ней подкатывать: просто составлял ей компанию, чтобы убедиться, что у нее всё хорошо.
Мы с моим другом Тимом часто ходили в местные клубы: одними из наших любимых были «Ин Кахутс», «Метро», «Клаб Раббер» и «Баха Бич Хаус». Мы заходили и какое-то время просто стояли, не танцуя и мирно наслаждаясь атмосферой, в надежде, что диджей поставит какой-нибудь Method Man или Cypress Hill. Разумеется, к нам подходили девушки. Если они нам нравились, мы говорили, что уже возвращаемся домой, и приглашали их пойти с нами. Они запрыгивали в машину.
Такая стратегия иногда приводила к неприятностям – бывало так, что девушка приходила в клуб с парнем, которому не понравилось, что она ушла с нами. В следующий раз, когда мы приходили в клуб, парень подходил к нам и говорил: «Бро, это была моя телка». Там было слишком много таких братанов – и всегда нужно было уйти пораньше, потому что в ту минуту, когда клубы закрывались, на парковке начинались перестрелки и какие-то потасовки, от которых мне хотелось держаться подальше. Но это не мешало мне ходить в клубы.
Многие из этих девушек были довольно пустыми. Но и я был таким же: я искал подруг на одну ночь. Все понимали, зачем мы пришли, и никто не обижался.
Как-то вечером в «Баха Бич Хаус» мы познакомились с тремя девушками, которых назвали платиновым трио: горячие платиновые блондинки. Я заговорил с одной из них, ее звали Мелисса, и она оказалась более умной и настоящей, чем большинство девушек, которых я приводил домой. Я даже взял у нее номер телефона и позвонил на следующий день. Спустя несколько месяцев мы стали парой: я был без ума от нее и был рад держаться подальше от клубов.
К тому времени у меня уже было три «Кадиллака». Тот с ржавыми дырками, который взорвался на шоссе, в итоге я продал за 200 баксов, потому что это был обычный металлолом. Потом я купил зеленый «Кадиллак» 1966 года и белый с откидным верхом 1970 года. Еще я купил пикап, и все эти машины стояли в гараже у Гея Рэя
[23]. Я получал деньги за работу в Blink-182 и всё тратил на машины, покупая их одну за другой. Марк, Том и все остальные, кто общался с Blink-182, твердили мне, что мне нужно научиться обращаться с деньгами: «Чувак, прекрати покупать машины. Тебе нужно купить дом».
