Выйдя во двор, я заметила разгорающееся за стеной свечение огромного портала, который должен был перебросить наше войско прямо к Смородине. Нашла глазами Белогора, обсуждающего что-то с Ланселотом, и хотела направиться к ним, но была остановлена придворным скелетом, сообщившим, что Вещий Конь уже оседлан и дожидается меня в конюшне.
Вот это была отличная новость! Верхом на Коне я могла не бояться, что, в случае чего, не успею удрать. Тем более на этот раз тот даже не ворчал, по своему обыкновению, когда я садилась верхом.
— Беду чуешь? — спросила я. — Спотыкаться намерен?
Отрицательно мотнув головой, Конь сверкнул багровым взглядом, и мы выехали во внутренний двор.
Несмотря на то что Белогор куда-то пропал, нас ждали. Едва я приблизилась к группе рыцарей Камелота, тотчас был отдан приказ выдвигаться.
Войска нежити пришли в движение и стройными рядами направились в портал, отряд за отрядом, исчезая в ядовито-зеленом сиянии.
— Держитесь ближе к моим соратникам, леди Марья, — посоветовал Ланселот. — Вы хоть и храбры, но все же на мечах не боец. Лишняя защита вам не помешает.
— Благодарю за заботу, — улыбнулась я. — Удачи вам, сэр рыцарь.
Коротко кивнув, он пришпорил коня, заставив его перейти с шага на рысь, и поспешил к рыцарям Смерти. Завидев того, кто в прошлый раз лично вел их в битву, те единым движением выбросили боевые косы в подобии воинского приветствия.
Ланселот проскакал вдоль шеренги закованных в черную броню воинов, вытащив из ножен Эскалибур, и взмахом руки отдал приказ отправляться на Тайную тропу. А следом за элитным отрядом Кощеевой гвардии пришел и наш черед.
Первое, что я поняла, выйдя из портала, — мы все-таки опоздали. Вторжение вражеской армии уже началось. Русское войско выстраивалось в боевые порядки уже на нашем берегу, растекаясь стальными ручьями вдоль Смородины. Их было много. Очень много. И бойцы все прибывали по перекинутым через огненную реку прозрачным волшебным мостам. Их создателя Соломона в такой массе народа я не увидела, но не сомневалась, что он где-то неподалеку.
«Ничего, Белогор тоже где-то рядом», — успокоила я себя, продвигаясь о своим небольшим отрядом из камелотцев вперед и нервно оглядываясь.
Наши войска строились со всей возможной скоростью, но, учитывая то, что времени на точное планирование битвы нам не дали, в массе войск нежити то и дело возникали какие-то толкучка и суета. Словно они сами точно не знали, что им делать.
Тем не менее прямо позади нас уже выстроились две большие шеренги скелетов, держащих в костяных руках длинные луки. Передняя линия стояла на изготовку, припав на одно колено. Каждый воткнул возле правой ноги по нескольку стрел, чтобы в спешке боя не лезть за ними в заспинные колчаны, которые, судя по всему, собирались использовать лучники второй шеренги.
Я вновь посмотрела на русскую рать, где к пешим войскам уже присоединилось конное воинство. Ланселот, до этого времени державший свой шлем на передней луке седла, тоже. Закаменев лицом, он разглядывал будущих противников, отмечая взглядом их манеру управления конем, оружие и доспехи.
Судя по нахмуренным бровям, увиденное его впечатлило. Надев шлем, Ланселот с глухим скрежетом опустил забрало.
А я неожиданно для себя ощутила легкую гордость. Мои друзья, конечно, цвет камелотского рыцарства, но и русские латники ничем не хуже будут. Тоже вон и в доспехах, что жидкой чешуей так и сверкают в лучах тусклого солнца, и с мечами в узорчатых ножнах, и ясеневые копья у них имеются. Разве что шлемы… не глухие горшки с забралами, как у рыцарей, а кованые шишаки — у некоторых со стальными полумасками, а у остальных просто с металлической стрелкой, защищающей переносицу.
Еще бы сражались мы не против них!
Я нервно прикусила губу. Хотелось хоть как-нибудь избежать этого боя. Ведь погибших будет куча! Причем невинных, их ведь всех обманули! Интриги Хмарника привели их сюда! И тех всадников, и тех лучников, и…
— Ой, а чего это у того мужика пена на губах? — Я с подозрением уставилась на здорового детину в простых кожаных штанах и безрукавке. — Припадок, что ли?
— Так боярин это, царевна, — откликнулся Яр.
— Не поняла?
— В бою ярый. Бить будет больно и всех.
— А-а… ой, смотри, смотри, он землю есть начал!
— А это он силы набирается.
— Обалдеть, — только и выдохнула я.
Судя по тому, какими горстями этот берсерк-землеед «набирался силы», проблем нашим войскам он создаст немало. А ведь он такой не один! На противоположном берегу их еще вон как минимум двадцать стоит!
— И все, главное, бодрые такие, радостные, — вглядываясь в лица воинов, пробормотала я. — Словно не умирать пришли, а на свадьбе погудеть.
— Ну так супротив зла идут бороться, вот и радуются. Хотя… — Яр на мгновение прищурился, а затем ругнулся. — Ну надо же!
— Чего? — вмиг напряглась я.
— Морской Царь тоже в стороне не остался. Живой водой передовые отряды напоить успел!
— Это плохо?
— Для нас — да, — подтвердил он. — Потому что, пока действует Живая вода, людей, которые ее выпили, не возьмет окончательная смерть. На них самые страшные раны затягиваться будут. Конечно, ежели хорошо ударить, то на пару часов из строя таких воинов вывести можно, но потом они все равно подымутся. Вот потому и идет рать в бой с радостью да легким сердцем.
— Ничего себе! — Я присвистнула. — И сколько Живая вода действует?
— Сутки, а то и двое.
— Надо наших предупредить!
— Уже. Костопраху я все обсказал, а он по войскам передаст, — заверил Яр. Потом хмыкнул и пробормотал: — Н-да. Похоже, бой будет долгим.
Да уж, и еще каким! Люди будут оживать, нежить будут поднимать, и так двое суток!
Хотя, признаться честно, новость о том, что сразу никого окончательно не убьют, вызвала у меня облегчение. А там, глядишь, объявится Хмарник, и Белогор с отцом сообразят, как от него избавиться.
Тем временем из отряда конников вперед выехали трое воинов. Мощные, на крупных лошадях, судя по всему, это и были легендарные богатыри.
Я во все глаза уставилась на былинных персонажей.
Вот этот вот, самый могучий, совершенно точно Илья Муромец. Он был настолько массивен, что напоминал низкую гору, затянутую в кольчугу. В русой бороде виднелись седые пряди, а густые брови грозно хмурились, нависая над прищуренными глазами. Левая рука Ильи крепко сжимала поводья, а на правой, на кожаном ремне, покачивалась большая шипастая булава.
Конь был под стать седоку. Вороной, с могучей грудью и огромными копытами, он нетерпеливо всхрапывал в ожидании боя. А сам Илья повернулся к богатырю справа и что-то негромко ему сказал.
Тот был выше Ильи и не такой массивный. На зерцале кольчуги у него было вычеканено солнце, а прямая темно-русая борода с оттенком в рыжину спускалась прямо на грудь. Несомненно, Добрыня Никитич! На его левом боку висел широкий меч в красных ножнах, а уздечку серого коня украшали серебряные накладки. Добрыня выглядел опытным воином, холодным и расчетливым.
