Я предлагаю назначить начальником штаба отряда генерал-майора Барклая-де-Толли. Он не так давно командовал 4-м егерским полком, ранее называвшемся Эстляндским.
– Василий Васильевич, – задумчиво произнес император, – вы, пожалуй, правы, начальник штаба из генерала Барклая получится отличный. Это человек немногословный, аккуратный и доказавший свою храбрость в сражениях с турками, шведами и поляками. Думаю, что Михаил Илларионович согласится с предложением господина Патрикеева…
Кутузов, с некоторым напряжением слушавший мой разговор с императором, согласно кивнул и заметно повеселел. Видимо, он, как человек, хорошо информированный, заочно (а может, и очно) был знаком с Барклаем. К тому же имея начальника штаба, командир в его лице получит своего рода громоотвод – на него всегда можно сбагрить часть ответственности в случае неудачи.
– Ну вот и отлично, – Павел довольно потер руки. – А теперь, господа, я хочу пригласить вас к столу. Отобедаем вместе и немного отвлечемся от наших марсовых дел. Я знаю, что вы, генерал, – император с улыбкой посмотрел на Кутузова, – любите вкусно поесть. Хотя Великий пост еще не кончился, но среди блюд, приготовленных моими поварами, вы найдете немало достойных и приятных кушаний.
11 (23) марта 1801 года. Санкт-Петербург.
Подполковник ФСБ Михайлов Игорь Викторович,
РССН УФСБ по Санкт-Петербургу
и Ленинградской области «Град»
Отобедав у императора и отдав должное искусству его поваров, мы простились с Павлом и направились к выходу из замка. Кутузов, который вышел вместе с нами, не спешил с нами прощаться. Мы переглянулись с Васильичем. Похоже, что Михаил Илларионович хочет продолжить общение. И мы не ошиблись.
– Господа, – сказал он, – если вы не против, то не соблаговолите ли показать мне ваши чудесные механизмы, с помощью которых вы можете переговариваться между собой? И еще мне хочется понять, как вы, коих, как мне сообщили, числом не более двух десятков, сумеете оказать действенную помощь войскам, обороняющим Ревель?
– Ваше любопытство, Михаил Илларионович, вполне оправдано, – ответил Васильич. – Давайте пройдем в Кордегардию, где мы и продолжим нашу беседу.
Майор Никитин, встретивший нас у входа, не смог скрыть своего удивления, увидев Кутузова. Челюсть его отвалилась чуть ли не до пола, и он с большим запозданием приветствовал нас. Кутузов слегка пожал плечами и вопросительно посмотрел на меня. Дескать, господин подполковник, а во вверенной вам части наличествует бардак и полное отсутствие субординации. Я же незаметно показал Киру кулак.
В нашей комнатке, предложив высокому гостю присесть к столу, я достал ноутбук и, вопросительно взглянув на Васильича, включил питание. Кутузов, старавшийся не показывать удивления, наблюдал за моими манипуляциями. Но он все же не сумел сдержать возгласа, когда на экране монитора появилось изображение мчащегося на полном ходу «Тигра».
– Господа, что это такое?! Где и кто создал столь удивительную машину?!
– Это, Михаил Илларионович, наша самобеглая боевая карета. Она может передвигаться со скоростью шестьдесят верст в час, перевозить внутри вооруженных бойцов и без вреда для себя выдерживать ружейный огонь.
– А где делают такие кареты? – спросил Кутузов. – Господа, я выписываю и внимательно перечитываю многие европейские газеты. У меня также немало знакомых в других странах. Но нигде и никогда я не читал и не слышал о самобеглых каретах, которые могут двигаться так быстро и быть неуязвимыми в бою.
– Вы не обижайтесь на нас, Михаил Илларионович, но на многие ваши вопросы мы пока не можем дать ответа, – Васильич пристально посмотрел на Кутузова. – Мы дали слово императору и сдержим его.
– Господа, – вздохнул наш собеседник, – любое данное слово следует держать, а уж тем более если оно дано самодержцу. Хотя, поверьте, я просто умираю от любопытства.
– Все наши бойцы, – сказал я, – прекрасно стреляют, умеют сражаться с врагом голыми руками, словом, для неприятеля они будут представлять большую опасность. К тому же они имеют грозное оружие, о котором мы вам расскажем чуть позже.
– А о чем вы хотите мне поведать сейчас? – поинтересовался Кутузов.
– Михаил Илларионович, – произнес Васильич, садясь за стол и разворачивая ноутбук так, чтобы нашему гостю хорошо был виден монитор, – мы хотим показать вам несколько интересных сценок.
Он щелкнул мышкой, и на экране появился граф Пален. Это был эпизод допроса одного из главарей заговора в Тайной экспедиции. Следователь спросил у Палена, какую роль в заговоре против императора сыграли британцы.
– Этот проклятый посланник Уитворт, – ответил Пален, – и был душой заговора. Поверьте, если бы не он, то никому из тех, кто присоединился к нам, и в голову не пришла бы мысль решиться на цареубийство.
Кутузов, с изумлением смотревший на монитор, вздрогнул, услышав последние слова Палена.
– Значит, эти безумцы задумали убить императора?! – воскликнул он. – Но ведь сие ужасно! Поднявший руку на помазанника Божьего будет после смерти гореть вечно в геенне огненной!
– Скажите, Михаил Илларионович, – спросил Васильич, – вам ведь было известно о дерзких разговорах среди гвардейских офицеров? Ваш родственник Павел Кутузов, генерал-майор лейб-гвардии Гусарского полка, как мы выяснили, непосредственно участвовал в заговоре. Он сейчас находится под стражей в Тайной экспедиции. На допросе Павел Кутузов показал, что намеревался лично арестовать шефа своего полка, генерал-поручика Кологривова, который был предан императору.
– Бедный Павлуша, – вздохнул Кутузов. – Господа, поверьте, до меня действительно доходили слухи о мятежных беседах, которые вели некоторые молодые офицеры. Но чаще всего разговоры сии велись тогда, когда все их участники были изрядно пьяны, и потому я не воспринимал их слова всерьез. Я же никогда бы не дерзнул выступить с оружием в руках против государя.
– Мы верим вам, Михаил Илларионович, – ответил Васильич. – Вы доказали любовь к Отечеству своей многолетней службой и жестокими ранами, полученными в сражениях с неприятелем. К тому же, как я полагаю, вам не хотелось иметь дело с таким мерзавцем, как Платон Зубов. Вы вряд ли забудете вкус турецкого кофе…
Услышав слова Патрикеева о кофе, лицо Кутузова залилось краской. Ему было стыдно вспоминать о не совсем приятном для него моменте в биографии, когда заслуженному боевому генералу, словно лакею, приходилось прислуживать наглому молокососу и готовить для него по утрам кофе по-турецки. Впрочем, Зубов куражился подобным образом не только над Кутузовым, но и над другими седовласыми сановниками, которые годились в отцы любовнику престарелой императрицы.
– Господа, – справившись, наконец, с собой, произнес Кутузов, – я вижу, что вы весьма осведомлены о том, что происходило и происходит нынче в весьма ограниченном кругу людей, и о чем мало известно простым обывателям. А ведь вы появились в Петербурге лишь в этом месяце, причем при весьма странных обстоятельствах. Откуда вам все это известно?
