Ну вот, я становлюсь нескромной. Впрочем, когда я была другой? Ты должна сжечь это письмо, как только прочтешь его, чтобы оно, не дай бог, не попало в руки: а) Бевила; б) Джесс Треларкен; с) кому угодно, кроме тебя самой.
Приезжай скорее. Я очень соскучилась.
Гвеннан».
Как мне хотелось быть там, с ней. Ощутить на своем лице морской бриз; провести ночь в Менфрее и, проснувшись утром, посмотреть на море и увидеть дом на острове, который теперь принадлежал нам — или, наверное, Дженни, — потому что, похоже, все теперь было ее.
Я присела у окна и неожиданно увидела, как к дому подъехала карета, из которой вышла озабоченная Дженни.
Спустя минуту она постучалась в мою комнату.
— Хэрриет, — позвала она. — Ты здесь, Хэрриет?
— Входи, — ответила я.
Дженни выглядела растерянной, словно ребенок, которому подарили подарок и тут же отобрали назад.
— Домик в пригороде… — сказала она.
— Да? — Я знала, что вот уже несколько недель она ищет себе что-нибудь подходящее.
— Я не смогу его купить.
— Почему?
— Деньги, оказывается, не мои.
— Как так?
— Ты же была там, когда они читали завещание. Неужели ты совсем ничего не поняла?
— Я не очень-то слушала. Я думала об отце, о прошлом, о том, как он женился на тебе и все такое.
— Я тоже не слушала. Я не понимаю этого всего и сейчас, хотя он объяснял несколько раз и я, в конце концов, сказала, что поняла. Он все повторял: «Это — собственность мисс Делвани». То есть — твоя. Все завещано тебе, я могу получать проценты, пока жива, но, когда я умру, все будет твое. Понимаешь, кроме нас двоих, больше никому ничего не досталось. У тебя есть свой доход, отложены деньги на твое образование и на свадьбу, а остальное — мое, но это только проценты, а трогать капитал я не имею права. Я не могу купить дом, потому что все деньги предназначены тебе. Конечно, как бы даны мне взаймы на всю жизнь, я ими пользуюсь, а потом все достанется тебе, и никому больше.
— Я начинаю понимать.
Значит, отец все-таки помнил обо мне; он заботился о моем будущем больше, чем я могла себе представить, и, без сомнения, ему приходило в голову, что моя ветреная маленькая мачеха может стать превосходной добычей для охотников за состоянием; но всякого, кто не даст себе труда до свадьбы разобраться в юридических тонкостях завещания, ждет неприятный сюрприз.
Я по-прежнему богатая наследница — или, во всяком случае, стану ею, если Дженни умрет.
Да, мой отец был человеком крайне предусмотрительным.
— Мне очень жаль насчет дома, Дженни.
Она улыбнулась:
— Ничего не поделаешь, правда? Но теперь это не так важно, раз ты здесь.
Я собралась отправиться в Менфрею на свадьбу Гвеннан, но тут пришло письмо от тети Клариссы, которая просила, чтобы я заехала к ней.
Меня сопровождала Фанни, поскольку, посещая тетю Клариссу, следовало соблюсти все необходимые условности, а она могла бы счесть, что мне не подобает разъезжать в одиночку. Конечно, в других обстоятельствах лучшей кандидатурой была бы моя мачеха, но ее никто не приглашал: тетя Кларисса с самого момента женитьбы ясно дала ей понять, что не собирается поддерживать с ней какие бы то ни было отношения.
Фанни пила чай с горничной моих кузин, пока я отдавала дань родственным узам.
Меня ввели в гостиную, где была тетя и две мои кузины — Сильвия и Филлис. Кларисса, младшая, готовила уроки. Филлис была примерно моего возраста, а Сильвия двумя годами старше.
Входя, я опять подумала о своей хромоте и прямых жестких волосах.
— Ах, Харриет! — Тетя томно подняла голову, подставляя мне щеку для поцелуя. Она не поднялась с места, и приветствие вышло холодным: не настоящий поцелуй, а просто мы коснулись друг друга щеками.
— Пожалуйста, присаживайся. На софу, рядом с Сильвией. Филлис, моя дорогая, позвони, чтобы принесли чай.
Филлис провела рукой по своим золотистым кудряшкам и подошла к звонку. Я чувствовала, как три пары глаз следят за мной — надменно, оценивающе и самодовольно. «Благодарение Богу, что мои девочки не похожи на эту», — говорил взгляд тети Клариссы.
— И как ты нашла дом?
— Все очень хорошо, спасибо, тетя.
— Я полагаю, она удивляется, почему я ее не навещаю.
— Она никогда не говорила, что ей недостает вашей компании.
Тетя Кларисса вспыхнула и поспешно сказала:
— Не думаю, что тебе следует возвращаться во Францию. Перед смертью твой отец просил меня ввести тебя в свет вместе с собственными дочерьми, и я обещала ему сделать это. Именно поэтому я попросила тебя приехать сегодня.
— Я чувствую себя военным кораблем, который собираются спуститьна воду, — сказала я. — Это что, так обязательно?
— Девочка моя, ты не сможешь быть принята в нужных домах, если тебя должным образом не представить обществу. Мой долг теперь, когда у тебя нет отца, а твоя мачеха… — она содрогнулась, — особа не нашего круга…взять тебя под свое крыло. Я буду заниматься тобой и своими двумя дочерьми. Так будет намного дешевле.
— Три за одну, — заметила я.
— Моя дорогая, ты усвоила неприятную манеру вставлять не к месту глупые замечания. Я собираюсь устраивать для твоих кузин вечера и балы, и ты присоединишься к нам.
— У меня нет желания оставаться в Лондоне в сезон.
— Здесь не тебе решать, Хэрриет, так положено для девушек твоего круга.
— Мне всегда казалось, что «сезон» — это нечто вроде ярмарки невест, где их выставляют и осматривают, словно племенных коров.
— О! — воскликнула тетя Кларисса, а мои кузины испуганно переглянулись. — Я не знаю, — продолжала она, — откуда у тебя подобные странные идеи. Надеюсь, не из школы. Должно быть, это — влияние твоей так называемой мачехи…
Вошел дворецкий, за ним — горничная, которая стала разливать чай. Пока слуги были в комнате, разговор шел исключительно о погоде.
— Вы разольете чай, мадам?
— Да, — отвечала тетя, и это прозвучало как повеление удалиться.
Мы ели тосты и сандвичи с огурцом, Сильвия расставила чашки. Я сообщила, что вскоре отправляюсь в Менфрею, чтобы быть подружкой на свадьбе Гвеннан Менфрей.
— Гвеннан выходит замуж! Но ведь она только что из школы.
— Ей не нужны никакие сезоны в Лондоне, — сказала я, нарочно глядя на своих кузин. — Она выходит замуж за Хэрри Леверета, он, насколько я знаю, почти миллионер.
— Но притом — выскочка, — победоносно заявила тетя, но тут же с завистью добавила: — Хотя, конечно, богат. Однако выходить замуж так рано…
