– Первый Падший был самым сильным. Он и создал Утронию.
– Ого… – опять встрял я, – тогда он явно не из нашего мира. У нас могут, конечно, создавать вселенные и планеты, но только компьютерные.
– Не знаю, – снова мотнула головой ведьма. – Вам, Падшим, виднее, из какого вы мира.
– И что же, создатель Утронии и сам сюда являлся? Сходил, так сказать, на грешную землю?
– Да. Но давно. Мы думаем, что Артурчик уже умер и больше здесь не появится. – Она по-детски наморщила нос. Видимо, делала так, когда огорчалась.
– Артурчик? – удивился я.
– Да. Его звали Артуром. Король Артур.
– Ах вот как, – рассмеялся я. – Судя по псевдониму, создатель вашей игровой вселенной излишней скромностью не страдал.
– Что? – хором переспросили собеседники.
– Да так, мысли вслух. И что же дальше?
– Артур был хорошим королем, – с грустью глядя перед собой, произнес Кинсли. – Утрония процветала во время его правления. Но потом…
– Потом он умер, – сказала ведьма и задумчиво ткнула вилкой в кусок у себя в тарелке. Она не стала это есть, а будто просто проткнула кого-то, виновного в смерти Артура. Может быть, проткнула само время.
– Наступил хаос, – добавил Кинсли. – Бестии стали неуправляемы, Западные королевства принялись воевать между собой. Бесконечно…
– Но мы научились с этим справляться, – поморщилась Пчелиная ведьма. – Маги Утронии – большая сила.
– Это так, о великая… – поддакнул Кинсли.
«Так и хочется добавить: „…царица всея Руси, Екатерина Вторая“», – подумал я.
– Мы бы и дальше с этим справлялись, если бы… – Она вздохнула и залпом осушила свой кубок, а потом с грохотом поставила на стол. Пахнуло средневековой мелодрамой.
– Если бы что?
– Если бы не объявился Второй Падший.
Мне стало настолько интересно, что я отодвинул тарелку с недоеденным жарким.
– Который решил взять имя известного капитана? – догадался я.
– Какого еще капитана? – наморщила лобик анимешная ведьма. – Он разве моряк?
– Да нет же, Жюль Верн меня побери! Немо – персонаж известной книги! Он почти так же известен, как король Артур!
Кинсли и ведьма переглянулись, потом уставились на меня. В их головах опять не хватало стандартных драйверов. На этот раз, чтобы раскодировать слова «персонаж» и «Жюль Верн».
– Не важно, – махнул я рукой, – дальше-то что?
– Немо оказался полной противоположностью Артуру, – сказал Кинсли, по глазам которого я понял, что он недоволен моим поведением. – Второй Падший создал ужасающее войско, и никто не может ему противостоять. Ни маги, – тут он виновато взглянул на ведьму, – ни бестии, ни королевства.
Мне сразу представились какие-то ужасные твари – почему-то в моем скудном воображении они походили на трансформеров, но при этом были жутко волосатыми и с огромными клыками. И таких целое войско.
– И чем оно ужасающе? – спросил я.
– Оно непобедимо, – просто ответила ведьма, глядя, как дворецкий вновь наполняет ее кубок.
– И невидимо, – тихо добавил Кинсли.
– И против него бессильна магия, – сказала ведьма.
– А с чего вы вообще решили, что оно существует, раз оно невидимо?
Кинсли хмыкнул, а девушка посмотрела на меня с удивлением.
– Надеюсь, ум в нашем деле не главное, – буркнул карлик.
– Сомневаюсь, – ответила ведьма. – Во-первых, – обратилась она ко мне, – они не совсем невидимы. Это войско стеклянных рыцарей. Они невидимы, только когда на них свет не падает.
– Стеклянных? – перебил я. – Непобедимые стеклянные рыцари, я правильно понял?
– Именно. – Ведьма нахмурила бровки, предостерегая меня от дальнейших шуток на эту тему. – А во-вторых, от их мечей погибли и продолжают гибнуть очень многие. Если ты окажешься рядом, сразу поймешь, что гибнут они не сами по себе.
– И часто Немо так… упражняется? – спросил я.
– Теперь часто, – процедила ведьма. Она с трудом подавляла гнев. Я надеялся, что не из-за моих глупых вопросов, а из-за предмета разговора. Но с вопросами надо было быть поосторожней. Я-то ближе, чем Второй Падший, и беззащитней. – За истекший месяц уже дважды.
– Его надо остановить, – сердито сказал Кинсли и сделал настолько большой глоток, что струйка красного вина стекла по подбородку ему на грудь.
– На кого нападал в этот раз? – спросил я.
– Сначала на фей Засклонного леса…
– Мерзавец, – покачал головой Кинсли. – Они же совсем безобидны!
– А потом снова на нас – магов Заморских холмов.
– А через пару дней с неба свалился ты, – сказал Кинсли.
– И мы решили, что Артур тебя с того света послал. На помощь нам, – сказала Пчелиная ведьма и внимательно посмотрела мне в глаза.
– Постой-ка, – пришла мне догадка в голову. – Так вот почему ты возился со мной, – обратился я к Кинсли. – Ты решил, что раз тот негодяй такой крутой, может, и я не промах? Раз мы оба Падшие? Вдруг да справлюсь с Немо. Ага? Я, мол, пока его до Пчелиной ведьмы провожу, а в пути посмотрю, на что он способен. Так, что ли, Кинсли? Потому-то и не оставил меня, не сбежал, хотя, наверное, не раз хотелось, да?
Кинсли посмотрел на меня свирепо. Но ответила за него ведьма:
– Кинсли из рода гортванцев. А гортванцы не оставляют своих спутников, даже если те бестолковы и трусливы. Кинсли, если ты сам его не прогонишь, будет с тобой, Волька, до самого конца, а если надо – и смерть примет. Так у них на роду написано.
Я, наверное, должен был извиниться, ответно расшаркаться и все такое, но меня новая догадка сразила.
– Так вот почему ты на той скале оказался! Ты же меня ждал!
– Мы давно за той скалой присматриваем. Но никто же не знал, что новым Падшим ты окажешься, – недовольно буркнул карлик. – И кстати, спасибо скажи – не будь меня рядом, ты сдох бы в первый же день.
Это было правдой.
– Не спорю. Но потом и я твою задницу вытаскивал, – решил посчитаться я. – И долго вы нового Падшего ждали?
– Долго, – сказал Кинсли. – С той поры, как Немо бесчинствовать начал.
Я перевел взгляд на девушку.
– Это так, – кивнула она. – А ждали именно там потому, что оба Падших сначала на этой скале появились. Ее так и называют – Скала Падших.
– Понятно, – кивнул я и задумался. Какое-то время мы молча ели. Наконец я спросил: – Многих магов погубил Немо?
Только сейчас ведьма посмотрела на меня открыто. В огромных глазах стояли слезы. Она их не вытирала, не прятала, не стыдилась. Потом резко встала и подошла к балконному окну. Продолжила говорить, стоя к нам спиной. В ее хриплом голосе не чувствовалось слез, только злость.
