– До того, как Немо объявился, маги жили по всей Утронии. Это было всего двадцать весен назад. Потом он стал нас уничтожать – по одному, по двое. Мы понять не могли, что происходит. Финфор показывал, как маг неожиданно падал, или у него на шее появлялась кровавая полоса, или… – Ведьма заставила себя остановиться. – Не важно.
– Через финфор тоже не видно стеклянных рыцарей? – догадался я.
– Трудно разглядеть. Но иногда нападал сам Падший. Просто становился невидимым. Кинсли, помнишь, как убили Хариппо? – обратилась она к Кинсли.
– Невозможно такое забыть, – кивнул тот.
Ведьма вернулась к столу и сделала несколько больших глотков из кубка. Она уже не плакала.
– Глава династии магов Синих плащей, вместе с женой и друзьями, направлялся в деревню. Там какая-то болезнь буйствовала, по всей видимости насланная колдовством. Они шли с ней разделаться. Ночью их перерезал кто-то невидимый. Выжил только один – дополз до своих, успел рассказать. К утру умер.
Я представил эту картину, и стало противно – когда враг видим, это не так страшно. Он него можно сбежать, с ним можно драться. А от невидимки не сбежать, да и драться с ним почти невозможно.
– Потом смерти стали разнообразнее.
– А магия как же? – спросил я.
– Невозможно сутки напролет держать вокруг себя магический щит. Или быть невидимым. Магия требует силы.
– Понятно, – кивнул я.
– А дальше становилось все хуже. Камнепады, штормы на море, нападения тварей, защищенных от нашей магии.
– Ну, хоть задержать удается?
– Удается. Ненадолго, – ответила Пчелиная ведьма. – Можно сбить камнем, выкопать канаву под ногами врага, напустить ветер.
– Нельзя использовать волшебство против тех, кто защищен от магии, – робко глядя на ведьму, заговорил Кинсли. – Ни сломать, ни взорвать, ни превратить их во что-то не получится. Можно с помощью колдовства подчинить что-то другое. Например, камень или копье. Можно пламя разжечь. Я правильно рассуждаю, великая?
– Кинсли, – поморщила носик ведьма, – хватит уже. Все прекрасно знают, что мы – друзья. Зачем эти формальности?
– Но я думал при постороннем… – Кинсли покосился на меня.
– Оставь, – махнула рукой ведьма.
– Хорошо, Литтия, – кивнул тот. – То есть поднять магией камень и бросить его в рыцарей можно. Хоть и мало в том толку – они из очень крепкого стекла.
«Бронированное, наверное», – мысленно съехидничал я.
– А самого рыцаря волшебством оторвать от земли и швырнуть, например, о скалы – не получится. Магия не подействует.
– Хм… Занятно. Этакая кинетическая магия, – сказал я.
– Что?
– Да так… мысли вслух.
– Когда мы поняли, что нас скоро перебьют, то перебрались сюда – на Заморские холмы, – сказала Литтия. – Окружили холмы со всех сторон непроходимой стеной, и много весен нам и правда никто не досаждал.
– А потом? – спросил я.
– А потом этот гад, – показалось, что ведьма скрипнула зубами, – придумал какое-то мерзкое заклятие, которое… В общем, стена для него больше не помеха. И с той поры проклятый Немо стал истреблять нас как… – подыскивая слово, она взглянула на жаркое, – как кроликов.
«Ну, хоть узнал, что мы ели», – подумал я…
Мы вышли на балкон. Из трех лун были видны только две – Марс и Затмение. Одна красная, другая черная. Я бы сказал, что это недобрый знак, да только тут такое не редкость.
Дворецкий принес на подносе три бокала на толстых ножках с чем-то прохладительным. Кинсли достал трубку, набил табаком и закурил.
На вкус напиток оказался очень похожим на ту же зайгу, но будто бы чуть утонченнее.
– И тогда мы объявили гаду войну, – сказала Литтия, опустив глаза. – И проиграли.
Я посчитал за лучшее не перебивать.
– Мы потеряли в той битве, – она осеклась, будто голос ей отказал, – большинство наших магов. Лучших магов. Моих друзей. Это было, – она повела рукой, и мы оказались где-то далеко от замка, среди холмов и полей, – вот здесь.
Следов войны на поле видно не было – не кружили коршуны, не валялись кости. Ни оружие, ни груды битого стекла при свете лун не блеснули. Зато много было разбитых камней, рвов, неестественных изломов почвы, будто в поле какое-то время орудовал взбесившийся экскаватор.
– Мы бились не только за себя. Мы бились за всю Утронию. За память Первого Падшего. Но… Нас хватило ненадолго.
– Да, грустно, – кивнул я. – И много вас осталось?
– Мало. Очень мало, – ответила Литтия, но уточнять не стала.
Помолчали.
– И что же я могу сделать? – сказал я, понимая, что меня пытаются втянуть в какую-то авантюру, из которой не выбраться. Мой будущий соперник – маг, который щелкает как семечки других магов?! Это не под кишками севра лежать – тут нужен кто-то в сто, а лучше в тысячу раз круче, чем я. Да и главное – начистоту – зачем мне все это? Ради спасения Утронии? Хм… А мне-то до нее какое дело? Я здесь всего-то несколько дней. И за эти дни меня столько раз пытались убить, что я не очень уверен, что стоить спасать такой мир. Я лучше выберусь отсюда потихоньку. Могу даже с собой прихватить кого-нибудь. Шайну и Кинсли, например. Уверен, они бы и на Земле не пропали.
– Пока ничего… – оборвала поток моих мыслей Литтия. – Пока я только знакомлюсь с тобой. Присматриваюсь, можно ли тебе доверять.
– Но почему я? Потому что Падший? – вырвалось у меня.
– Сам-то как думаешь? – спросил Кинсли. – Стал бы я с тобой возиться…
– Давай, давай, – подтрунивал я, – расскажи, какой ты молодец. И про то, как призрака болотного спугнул, и про то, как волшебные вещи разыскал… И про то, что в первый день на скале случилось.
– Да что там случилось-то? – ухмыльнулась Литтия. – Вы уже во второй раз про чудесное спасение в первый день намекаете.
– Просто из меня чуть не сделали цыпленка на шпажке – больше ничего.
Кинсли в двух словах описал ей случившееся. Девушка расхохоталась. Я надулся.
– Очень смешно, – проворчал я.
– Глупо и смешно то, что все наши надежды могли быть уничтожены в первый же день слишком горячей девчонкой, – сказала Литтия.
«Девчонкой? Вообще-то она выглядит старше тебя. Или только выглядит?»
– Что скажешь? Готов спасти Утронию? – сверкнув огромными глазами, спросила Пчелиная ведьма, и от этого пристального взгляда уклониться было невозможно.
– Спасти, может, и не спасет, – пробубнил Кинсли, – но попытаться может.
Но Литтия не сводила с меня глаз.
– Это… – Я почесал затылок. Как-то стыдно было при девушке признаваться в трусости. – Ну, это… – начал я, – тут такое дело… – Я наконец поднял глаза и сказал, как на духу: – Как я с ним справиться-то могу? С магом вашим непобедимым? Если вы всей толпой его одолеть не можете уже много лет? А я даже мечом махать не умею. Как я справлюсь? Кулаком нос разобью? Так до носа добраться надо.
