– Хорош трепаться, – отмахнулся бандит. – Что ты мне сделаешь? В камень превратишь? Не боюсь. Может, и лучше даже.
Мне вдруг тоже захотелось закурить – хотя дымопуска-ние, само собой, было не в моих привычках.
– Дашь табачку? – спросил я и руку протянул.
Он отсыпал, бумаги кусок оторвал.
Бумага? В Средневековье? Что-то я пока не встречал фабрик-то целлюлозных. Присмотревшись, понял, что это не бумага, а лист какого-то растения – сероватый, тонкий, с мелкими прожилками.
Я начал сворачивать папиросу, но Кинсли почти вырвал у меня листок и табак, когда увидел мои попытки. Он скрутил быстро. Я затянулся.
– Смотри, – повернулся главарь к готу. – Не гнушается нашим табачком. – Снова усмехнулся.
Табак был крепкий, но, как ни странно, я не закашлялся.
– Так почему тебе лучше было бы камнем стать? – спросил я. – Это ведь недолго устроить. Отплачу тебе этим за понюшку табаку.
– Да не понять тебе, колдун, наших забот.
– А ты попробуй, – сказал я. – Вдруг удивлю пониманием.
– Ты думаешь, мы грабим ради удовольствия? Нам жрать нечего. И не на что. Грибы да ягоды осточертели, а зверей в лесах Хуала давно не осталось – мы всех перебили.
– Этот лес один из них? – спросил я, кивнув в сторону бора.
– Ты что? Нет. В этом готы травы-грибы собирают. – Он тоже кивнул, но в сторону крепости, видневшейся вдали. – Тут нам житья не дают – сразу гонят до самых хуальских лесов, если застигнут. Иногда мы им накостыляем, если нас намного больше, но чаще, – он смачно сплюнул в траву, – они нам. Так и живем. А жрать-то надо… У некоторых дети есть. Обычно в готский лес затемно пробираемся, но они там уже ждут, постовых выставляют. А нынче решили попробовать засветло. А, все прахом! – Он снова сплюнул.
– Что же вы к королю Соуза на службу не поступите?
– В солдатню идти и горбиться за копейки, пока нам фаншбы кадыки не повырывают? Или пока наш же брат разбойник горло не перережет? Нет уж…
– И сколько вас в лесах, извини за выражение, Хуала?
– Подо мной три десятка хуальцев. Таких отрядов, как у меня, с полсотни рыскает по лесам да окрестностям. А то и больше. Вот и считай.
– Целая армия, – покачал я головой.
– Вот то-то и оно.
– Ясно. Не простая у тебя судьба… – Я внимательно всмотрелся в лицо чернявого, стараясь его запомнить. – Ладно, забирай своих соучастников, – я повел рукой, и бандиты ожили, – и дуйте отсюда.
– И то хлеб, – сказал вожак. – Спасибо, что хоть не обидел. – Он выплюнул окурок, встал и поковылял к готу. Именно поковылял. Тот помог главарю взобраться на себя, и чернявый свесил ноги в тертых сапогах с плеч гота.
– Что с ногами? – спросил я. Деликатность в этом мире была не особо в чести.
– Покажи ему, Хоп, – приказал вожак.
Гот стащил сапоги с ног главаря. Обе от колен заканчивались костылями.
– Как потерял? – спросил я.
– Забыл в пасти одной большой летающей твари, – ответил чернявый.
– Крутой ты мэн тогда, – заявил я. – Раз даже такой умудряешься держать шайку в кулаке.
– Этих-то? – Он кивнул в сторону раскаменевшихся разбойников. – Эти за мной хоть куда. Они знают – если кто и добудет им жратву, так это я.
– Что ж, – кивнул я. – И сегодня будет так же. Дай ему денег, – негромко сказал я, наклонившись к Кинсли. Тот посмотрел на меня возмущенно, стал что-то бубнить еле слышно, что-то о моих умственных способностях и тяжкой доле самого Кинсли, но полез за кошелем. Я вынул одну монету и перебросил кошель главарю.
– Все?! – прохрипел Кинсли и схватился за грудь.
– Нет. Одну оставил себе для образца, – сказал я.
– Ого… – крикнул чернявый, пробросив и поймав звякнувший кошель. – Спасибо, колдун. Если что – свисти, я отплачу. Ого! – повторил он, когда развязал кошель. – Да я столько золота в жизни не видел! Смотри, Хоп.
Хоп, сунув нос в кошель, издал радостный рык.
– Только одно скажи, колдун, – усмехнулся чернявый, – они в скорлупки не превратятся?
– Не превратятся, – рассмеялся я. – Если не захочу.
– Так ты уж не захоти, родной! – тоже рассмеялся тот.
* * *
На том и расстались. Утром следующего дня мы вышли к крепости готов.
Эти ребята, видать, с камнем не дружили: и стена крепостная, и здания, за ней видневшиеся, и даже замок в центре – все из огромных деревянных брусьев построено. Помнится, та пивнушка, где я впервые зайти попробовал и на красных шапочек любовался, такой же архитектуры была.
Мы постучали в ворота – они прямо на лес смотрели. Замок на невысоком холме расположился, тремя сторонами во чисто поле смотрел, а одной – на лес. То ли они не знают о том, что замки в поле не строят, а сооружают на горе, да со рвом обычно. То ли плевать хотели на фортификацию. Да и то правда, кто осмелится напасть на королевство великанов, кулаки которых размером с чайник? А тут целое королевство таких. Но стеклярусы – так я стеклянных рыцарей прозвал – и осмеливались, и нападали. И ни гора, ни ров бы их не остановили.
Ворота нам не стали открывать – сверху спустили большую корзину. На таком лифте нас и подняли вверх. И только когда опустили вниз по другую сторону ворот, гот, который тягал корзину, спросил басом:
– Кто? Что?
Я как-то оробел даже, даром что маг и вообще император. Интересно, они тут не кушают человеков? С гортванцами в качестве приправы?
– Хм… Я император… этот… Вольта. Хочу поговорить с вашим королем.
– Ха-ха, – порадовался гот. – Нету у нас короля. Прыгай в корзину, назад отправлю.
Выручил Кинсли:
– Скажи, что мы просим старейшин собраться. – И торопливо прошептал мне: – У готов нет короля, всеми правит совет старейшин. В стенах крепости уживаются пять кланов, у каждого свой глава. Эти пятеро готов и выносят важные решения.
– Кто мы? – грозно спросил гот.
– Гортванец Кинсли и Третий Падший, – гордо сказал мой оруженосец.
«Ах ты, мерзавец, – внутренне улыбнулся я. – Припомню».
Подошел второй гот. Как по мне, так они все были на одно лицо – широкоротое и малозубое. Но у этих, в отличие от хуальцев, стоматологических проблем не наблюдалось, просто анатомия такая. Подошедший был чуть ниже, чем гот-привратник.
– Кто? Что? – спросил второй гот у первого.
Тот кратко рассказал.
– Жрать дать? – спросил второй.
Почему-то я не отказался. И не то чтобы голоден был, но захотелось немного присмотреться к готскому быту – надо знать, с кем будем окоп делить.
Выяснилось, что великаны мяса не едят – внешность обманчива. А хуальцев они из леса гоняют исключительно из заботы о фауне.
