Калин действительно стал очень странный. Когда пришли к обещанному сюрпризу, и радостный Митек поспешил вперед, чтобы занырнуть под ветви «домика» с уже заготовленной восторженной фразой «Гляньте, как тут здорово!», его вдруг резко ухватили за шкирку и грубо отдернули назад, прижав к шершавому древесному стволу.
– Сдурел? – зашипел на него Калин. – Куда ты ломишься, как лось? Жить надоело?
Ошарашенный мальчишка таращился на товарища и не знал, что тому нужно ответить, растерялся, и почему-то стало так обидно, аж до слез.
Анята тоже хороша: не заступилась, а стояла за спиной брата, молчала, только настороженно зыркала по сторонам.
– Ты знаешь, кто там сидит? – задал странный вопрос Калин.
Откуда же Митек мог знать, кто там сидит, если он пришел сюда только что, вместе со всеми. И тут до него дошло:
– А, действительно, там что, кто-то есть?
И отрицательно помотав головой, шепотом спросил:
– Кто?
– Конь в пальто, – грубо ответил Калин и отпустил друга. – Тут стойте и хоть палки возьмите, мало ли. И это, если вдруг чего, бейте прямо в морду, желательно по носу. Нос почти у всех зверей – одна из самых болючих точек.
Пока растерянный Митек, раскрыв рот, хлопал ресницами, Анятка уже подобрала пару удобных, увесистых палок, одну из которых сунула Митьку в руки. А Калин, пригнувшись, с ножом в руке еле слышно, переставным шагом обошел вокруг укрытия и только после этого решился подкрасться ближе и заглянуть внутрь.
– Чисто! – прозвучало из-под раскидистых лап упавшего дерева, и оттуда же показалась взъерошенная голова Калина. – Можете подойти, тут нет никого, – сообщил он своей команде и вновь скрылся с глаз.
* * *
– Не обижайся, Митек, просто, в таких местах очень любит селиться дикий зверь. Ты мог погибнуть, понимаешь.
Митек дулся очень сильно.
– А по-человечьи сразу сказать нельзя было об этом? Обязательно так: за шкиряк и головой об ель?
– Ну, прости, случайно вышло, сам не ожидал, что так резко дерну. Но и ты молодец – «сюрприз-сюрприз»… Заранее сказать надо было, тогда и я бы предупредил, а то привел и ломишься вперед, как лось. А если там Хокби или еще кто похуже лежку себе облюбовал, не подумал? Что потом родным твоим говорить? «Извините, я не успел» или «простите, ваш сын хотел сюрприз нам показать, но его вдруг зверь сожрал»?
Митек, уткнувшись подбородком в колени, угрюмо ковырял палочкой природную подстилку.
– Ну, и хорошо… Знаешь, а они только рады будут. Избавились, наконец, от урода. Они все ненавидят меня за то, что я такой…
Тут он засопел, обхватив голову руками, и спрятал лицо. Слышно было, как мальчик борется с нахлынувшими слезами и старательно пытается унять жгучую обиду, которая неожиданно нашла выход и желала быть услышанной.
Если бы не Анята, ох, сколько бы он сейчас рассказал другу: какие обидные слова ему говорили старшие братья и сестра, а какой разговор он однажды нечаянно подслушал ночью. Оказывается, все эти годы его родители сомневаются, а правильно ли поступили, оставив проклятого в доме? Может, из-за этого их Боги и наказывают вечными неудачами да такой нищетой? Они хотели дара, а люди посмели скрыть младенца и не отнести его в Храм, как полагалось. Но еще не поздно ведь исправить, загладить старые грехи? Отец был против. Но и его «НЕТ!» звучало с сомнением и неуверенностью в своем решении. Он всего лишь предложил повременить в надежде, что все выпрямится, и в этом году урожай соберут хороший, и сын пройдет обряд. Вот и выходит, что урожай снова с недоимом, а кто виноват? Митька виноват. Федун обряд провалит – опять Митька виноват, сивучи не снеслись, или Гейга в штаны нагадил – тоже Митька виноват. Он хотел дождаться своей инициации и спросить дозволения у графа пойти с ним в Великие Пустоши. Он будет таскать походные вещи, выполнять все приказы, а еще он очень быстро бегает и высоко прыгает – граф должен оценить эти достоинства и применить их по уму в своих путешествиях. Он, наверно, не захочет терять такого полезного, верного слугу и ни за что не сдаст его Кардиналам.
Мальчик непроизвольно шмыгнул носом и судорожно выдохнул, унимая беззвучно текущие слезы. Ему вновь привиделось, как он бравой походкой шагает по Мертвой земле…
– Ты – не урод, – вдруг подала голос Анята. – Не надо так говорить.
– Мне виднее, – пробурчал Митек себе в колени. – Уйду я, сам уйду. Если Федун обряд не пройдет, то мне тикать надо, а если сдаст, то после своего я и уйду, потому что делать тут мне нечего.
– Глупости ты говоришь, Митька. Как это – нечего. Всем, значит, дело находится, а как ему – так нет? И тебе найдется.
– Ага, и жена в придачу, – горько усмехнулся мальчуган, украдкой обтерев нос рукавом. – Нет, Анятка, никто за меня замуж не пойдет, потому что я – урод, и места мне здесь нету.
Анята сорвала вблизи торчащую веточку и медленно, листок за листком, начала ее оголять, сосредоточенно пялясь в одну точку.
Тут в разговор вмешался Калин.
– Он прав, Анята, даже если тайна и будет храниться, то жениться он все равно не сможет. Жена колени его увидит – и все, пишите письма мелким почерком.
– Но я же знаю… – вновь встряла Анятка.
– И что с того? – парировал Митек. – Будто ты замуж за меня пойдешь, ага, трижды…
– А, может, и пойду!
– У-у… – Калин вытянул лицо, переводя округлившиеся глаза с друга на сестру и обратно, и прикинулся мебелью.
Повисла неловкая тишина. Трели птиц раздавались по всему лесу.
– Кажется, дождик кончился, – Калин ляпнул первое, что пришло на ум, и полез на выход.
Ни единого лучика солнца, серое небо проглядывало высоко в кронах уставших деревьев, вдали все еще отчетливо слышалась грозовая канонада. Внезапно наступившая ночь покинула лес, уступив смену сумраку. Перезвон капели разносился по всей округе, соперничая с пением птиц.
– Ну, что, домой? – высунулась рядом растрепанная голова Анятки с застрявшей сухой веточкой в волосах и каплями воды на лице. – Я ночь тут сидеть не хочу.
– А я лучше тут останусь. Вода схлынет – вернусь в пещеру, а вы идите, вас небось отец обыскался уже. Ох, и влетит же вам из-за меня, е-мое.
Анята задумчиво потерла попу, не заметив своего движения, на что Калин заулыбался во все чумазое лицо.
– Ладно, дурилка картонная, идем домой. Там и разберемся, а в обиду мы тебя не дадим. Если вдруг чего, то сбежим вместе, одного тебя не пущу – пропадешь, а меня отец поймет.
– И я с вами, – смело заявила Анята. – А Донька пусть с родителями остается да малого нянчит.
– Какого малого? – опешил Митек.
Так, всю дорогу до самой деревни дети шли и болтали, строили грандиозные планы на свое совместное будущее, весело смеялись, подшучивая друг над другом.
