Взора долго рассказывала Калину про хитрости хождения по болоту и про то, что и кого он там может повстречать, и как следует себя вести при этих встречах. Мальчик после сытного ужина сидел, осоловело глядя на огонь, а после очередного зевка во весь рот прилег, свернувшись калачиком и слушая монотонный бубнеж старухи, заснул…
* * *
И вновь Калина разбудили яростное шипение Полкаши и звуки возни за спиной.
Не открывая глаз, мальчик улыбнулся, обрадовавшись от всей души тому, что Взора все же осталась, но тихая, молчаливая борьба с мрякулом показалась Калину странной: не характерно подобное поведение для старой любительницы крепкого словца. Желудок свело от дурного предчувствия.
«С кем это он там воюет?» – дубиной стукнула по голове тревожная мысль, и, развернувшись, Калин увидел картину отчаянной битвы.
Его Полкаша храбро сражался со здоровенной черной птицей за съестные припасы. Пернатый ворюга, схватив когтистой лапой за одну лямку походного мешка, тянул его к себе, при этом отбивался крыльями и клацал клювом, стараясь побольнее тюкнуть шипящего мрякула, который за другую лямку тянул мешок с мясом в свою сторону и точно так же лупил птичку своими крылами, уворачиваясь от грозного оружия, пытаясь укусить в ответ.
«Надо прекращать это единоборство», – подумал Калин, подобрав с земли камень, и, замахнувшись на птицу, заорал:
– Кы-ыш-ш-ш!!
В самый последний момент его что-то остановило от броска. Складывалось такое впечатление, что птицу эту он знает. Ворон, заметив подоспевшую упрямому мрякулу подмогу в виде опасного человека с камнем в руке, отпустил свою добычу и, вспорхнув на ветвь, обиженно каркнул.
Калин внимательно посмотрел на птицу, то же самое делал и ворон, выворачивая свою шею то в одну сторону, косясь правым глазом на мальчика, то в другую – разглядывая его уже левым глазом.
– Кр-ра-а! – раскинув черные крылья с сине-фиолетовым отливом, переступил он с лапы на лапу. – Кр-ра-а! – хлопнув своими крылами пару раз, деловито сложил их за спину и почистил клюв об ветку, на которой сидел.
Мрякул, взобравшись лапами на мешок, встал на задние, как суслик, и, оскалившись, зашипел на птицу, тоже грозно хлопая своими кожистыми крылами.
– Тихо, Полкаша, тихо, – усмехнувшись, сказал Калин и уже с улыбкой, хитро щурясь, посмотрел на ворона. – Кажется, я этого любителя мяса знаю. Ну-ка, дай-ка мне кусочек, – и, вынув из ножен свой кукри, отмахнул кус вепрятины размером со свою ладонь и подбросил вверх, в сторону птицы.
Шмат мяса смачно плюхнулся на ветку, повис.
– Кр-ра-а! – ворон хлопнул крыльями и, покосившись на подарок пару секунд, подобрался к нему поближе, недоверчиво клюнул.
Мясо, уже не первой свежести, птичке пришлось по вкусу. Прижав его к ветке лапой, ворон отрывал кусочки, заглатывая их с завидной скоростью. Мрякул, глядя на такое расточительство, незамедлительно напомнил о себе.
– Мрук-мрук! – уже стоял он на всех четырех лапах и, вопросительно глядя на мальчика, подцепив одним когтем край мешка, тянул его на себя, тем самым раскрывая доступ к еде.
– И тебя ща покормлю, и себя тоже не мешало бы, – разговаривал мальчик с животным, уже отрезав тому кус, и раздувая еще тлеющие угли в очаге.
Мрякул с аппетитом уплетал свой завтрак, периодически поглядывая на занятого тем же делом ворона, и глухо порыкивал.
Пламя весело разгоралось, согревая подвешенный походный котелок, в котором уже аппетитно булькало, а мальчик сидел рядом и утирал рукавом со щек холодные слезы.
Разобравшись с утренними скандалистами, Калин заметил прислоненный к дереву бабкин посох и неожиданно для самого себя очень обрадовался, что старая все же никуда не ушла. А на стоянке ее нет – ну, мало ли, может, карга по нужде ухромала или грибы опять какие собирает. Радостный он быстренько настругал картофли, кинул жменю сушеных трав, крупы и мяса, приправил все это солью с перцем, заботливо положенными отцом в походный мешок при сборе в дорогу, и принялся собирать спальное место. И тут он понял, что «спальника-то» Взоры нет. И мешка ее нет. Кинулся проверять вещи, и только сейчас обратил внимание на то, что и продукты тоже ополовинились. А клюка стоит…
– Ушла-таки, старая, – опустошенно пробормотал мальчик, поняв, что остался совершенно один черт его знает где, на краю туманных болот, от которых сейчас поднималась легкая белесая дымка. Он, медленно и бездумно присев на голую землю, уставился на огонь. Потекли непроизвольно слезы…
Так мальчик просидел до тех пор, пока из котелка не потянуло горелым. Есть не хотелось, но он понимал, что надо, потому как силы нужны, а попирать навыки в этом жутком месте Калин совершенно не собирался.
– Ну, что, Полкаша, и тебе не нравится мой суп? Ну, извиняй, зверюга, чего-то я расслабился, прошляпил наш с тобой завтрак. Хотя, тебе-то грех жаловаться, вы-то с пернатым уже поели.
При упоминании птицы мрякул бросил презрительный взгляд в сторону сидящего на той же ветке ворона и, тихонько мрякнув, демонстративно обтерся мордой и боком об руку человека, выпрашивая ласку и получив ее незамедлительно.
Калин грустно улыбался, почесывая мышекота, и тешил себя мыслями, что он все же не один, у него есть Полкаша.
– Что, зверюга, нравится? Давай пузо почешу, да собираться пора, глянь, как солнышко уже вылезло, скоро совсем подымется, а мы тут с тобой все мух ловим…
* * *
– Кр-ра-а! – громко раздалось в спину уже в третий раз подряд. – Крра! Крра! – снова повторилось.
– Да чего ты разорался так? Что тебе нужно-то?
Птица полдня сопровождала путников, перелетая с ветки на ветку и дожидаясь, пока Калин с мрякулом дойдут до него. Ворон странным образом угадывал выбранный мальчиком маршрут. Сейчас же он не полетел вперед, как обычно, а оставшись позади, яростно каркал во всю глотку.
– Стой, Полкаша. Кажется, наш пернатый друг не хочет, чтобы мы шли в этом направлении, глянь, как разорался. Ну-ка, давай проверим, прав ли я.
Вернувшись к беспокойно скачущей на голой ветке птице, Калин, почесав затылок, спросил:
– Ну и? Вот, я вернулся. Что дальше?
Ворон вспорхнул и, отлетев вправо от выбранного мальчиком маршрута, уселся на корягу и призывно каркнул.
– Видал, Полкаша, кажется, я прав. Не по нраву птичке та дорога оказалась. Ну, ему, наверное, видней сверху, а может, он просто живет тут и знает, где опасно, а где – нет. Что, пойдем за нашим проводником? – хохотнув, спросил он у мрякула, который уже вовсю вылизывал морду и лапы, умостившись на сухом пятаке темной почвы. – Зря чистишься, Полкан. Нам еще часа два топать до привала, измажешься еще и не так…
Глава 12
Калин никогда вживую не видел всполохов северного сияния и, заприметив в вечернем небе нечто подобное, залюбовался. Разноцветные волны мягко перетекали одна в другую, играя радужными разводами, закручивались в спираль и снова выворачивались в замысловатые узоры. Мрякул, до этого спокойно лежавший на коленях мальчика, согревая продрогшего ребенка своим телом, приподнял голову и принялся водить из стороны в сторону своими богатыми «локаторами» и принюхиваться, всем своим видом показывая, что он обеспокоен и нервничает.
