Пользуясь недолгой передышкой, Калин достал фляжку с водой, налил себе в ладошку и принялся поить мрякула.
– А если дотронется, то что случится? – спросил он, не глядя на Гоблу.
– Да ничего хорошего. Схватит тебя, утянет и опутает. А потом сожрет, медленно и мучительно вытягивая все соки из твоего тела. Итак, идем осторожно, смотрим под ноги. Наступать на него тоже не советую. И дышать вниз, себе в грудь. Попадет на этот щуп теплое дыхание, и он сработает враз. Хорошо, если не зацепит. В общем, смотрите в оба, а с пути ветки-щупальца палкой убирайте, только легонько, без резких движений, – и посмотрев на мальчика, видимо, специально для него добавил, – и, естественно, руками не цапать. Все понятно?
Калин посмотрел на Гоблу с недоверием к его словам, но маску, перчатки и свой плащ из дорожного мешка достал, надел, а капюшон на голову накинул. Посмотрел на сказочно яркий лес с ярусами «плачущих» деревьев и, вытянув из рюкзака свой запасной свитер, накинул его на переноску со зверем.
Растение «щуп» представляло собой родственника мшистого плетня: с ветвей раскидистых голых деревьев (листья на них отсутствовали) свисали длинные, пушистые нити всех оттенков серо-белого, желто-коричневого и сине-голубого цветов. Словно распущенные косы девицы, мягко покачиваясь от легкого ветерка, они образовывали шевелящийся натуральный лабиринт из коридоров фантастической красоты. В некоторых местах длинные нити касались земли и даже стелились по траве разноцветными яркими змеями.
– А другой дороги нету? – спросил недовольный Норг. – Мне этот путь не нравится что-то.
– Ты что, приятель, через Перешеек никогда не ходил?
– Ходил, но не такими околицами. Там, где нормальные люди ходят, нет подобной дряни.
– То нормальные, – пробурчал дед, натягивая шапку-маску на свое лицо по самое горло. – Вот как разберемся с тем, кто нам жизнь подпортил, так и мы нормальными станем, а пока делай то, что велено и не выпендривайся.
Облачившись так, что виднелись лишь глаза, группа двинулась через опасный участок пути. Гобла шел первым, тихонько убирая с пути «живые» змеевидные веточки, которые на прикосновение палки реагировали легким, ощупывающим движением. Свисающие пушистые лианы тянулись к людям сразу, когда путники проходили слишком близко от них, и коснувшись одежды, наверное, теряли гастрономический интерес, возвращались на прежнее место. У Калина в голове крутилась бредовая мысль, чтобы дать этой веточке пощупать свой палец и посмотреть, что же будет, но здравый смысл и персональное предупреждение Гоблы удерживали любопытного мальчишку от столь глупого поступка. Они уже почти вышли на свободную от «щупа» территорию, как стали свидетелями его охоты. Пролетавшая мимо птичка уселась на ветку и, видимо, прикоснулась лапкой к «лозе». Щуп среагировал молниеносно, как удав обвил тело жертвы и утянул вверх, в густую, не просматриваемую крону дерева, будто пружина сработала. Миг – и птичка исчезла. Лишь несколько перьев, кружась в воздухе, падали вниз, напоминая о недавнем присутствии птахи. Калин звучно сглотнул ком, ужавшись сам в себя как можно плотнее, и с неподдельным страхом посмотрел на тянущуюся к его лицу лозу. Сердце екнуло. Затаив дыхание, он плавно отстранился от пушистой пакости и поспешил скорее покинуть это жуткое место.
Дальше шли тоже молча, внимательно глядя себе под ноги, стараясь не наступать на всякие подозрительные веточки, листики и корешки, часто торчащие из-под травы. Чем дальше шли, тем величественней и крупнее становились деревья. Таких исполинов Калин не встречал даже в своем лесу. А в нем попадались экземпляры, в стволе которых можно было сделать себе дом и жить там. Тут же сама корневая система разрослась наподобие водопроводных труб, диаметром от нескольких сантиметров до двух-трех метров. Корни эти были настолько гладкими, что, если достигали слишком большого размера в высоту, то взобраться наверх не представлялось никакой возможности. Приходилось идти вдоль до более тонкого по диаметру места, чтобы там вскарабкаться.
– Эх, жаль, кошек у нас нету, – с досадой в голосе вздохнул Калин.
– А что это за кошки? – заинтересовался дед, который ехал, как раз лицом к ребенку.
– А это металлические крюки такие, с веревкой. Раскрутил, зашвырнул, крюк там где-то зацепился, и ты спокойно поднимаешься по веревке. Или еще на ножах так можно, втыкать и подтягиваться. Главное, одному взобраться, а остальным веревку скинуть. Я могу. Давайте? – предложил мальчик, с надеждой посмотрев на Лаки.
Идти в очередной раз лишний километр ему не хотелось. Натруженные за долгий переход ноги уже давно гудели от усталости и горели огнем. Хотелось сесть у огня, выпить горячего отвара и, наконец-то, стянуть эту тесную, грубую обувь и хламиду.
– Умный ты, молодец, – усмехнулся старик, мерно покачиваясь на спине Нушика, – только вот не знаешь, что кору хондра протыкать нельзя. А это даже малые дети должны знать.
– Почему? – удивился Калин и провел рукой по гладкой поверхности корня, на ощупь схожей со стеклом.
– А потому, что сок у него ядовитый. Эта дрянь даже вещи разъедает и кости, да и вообще все, куда бы ни попала. Железо для нее тоже не преграда, только на его растворение времени больше уходит.
– Верно, – вмешался Гобла, идущий перед Нушиком, – и не дай Боги, тебе в это дерьмо вляпаться. Мы как-то в ураган попали, и ветром деревья валить начало. Во страху-то натерпелись, мне до сих пор снятся кошмары того дня. Смотри, – он остановился и задрал свою одежду.
Темный бугристый шрам, как после сильного ожога, расплылся уродливым пятном на полторса.
– Я – счастливчик. Меня тогда от пакости отмыть успели, а вот двоим парням в тот раз повезло меньше. А одного бедолагу знаю, так ему брызги на лицо попали. Тоже жив остался, но лучше бы помер. Он таким красавчиком стал, что, когда даже глоты его видят – молиться начинают.
Дед усмехнулся:
– Не знал, что они у нас набожные такие. Однако…
Слушая очередные жуткие рассказы о смертельно опасных растениях, Калин ощущал, что ему все больше и больше не нравится в этом лесу.
– А что-нибудь не смертоносное у вас тут случайно не растет?
– А как же, растет, конечно, – ответил Норг. – Грибы вот, к примеру. Они даже иногда съедобные. Весной и осенью. И вкуснючие, – расплылся северянин в мечтательной улыбке. – А вот летом и зимой их лучше не есть.
– Ну-ну, ты их еще собери попробуй, – усмехнулся Гриня. – Легче белку голыми руками поймать, чем к ним подобраться.
– Это как? – вновь удивился Калин и посмотрел на бывшего военнослужащего.
– Видят далеко и прячутся шустро, чуткие.
– Как это – видят? – совсем уже изумился Калин и даже остановился, хлопая ресницами. – Грибы с глазами?
– Ну, не то, чтобы именно с глазами, – задумчиво протянул Гриня, почесывая небритую щеку. – Самих глаз-то нету, но вот каким-то образом они все же видят. Не знаю, как. А еще общаются меж собой.
